Несколько мгновений Уида смотрела прямо в лицо Гаю. По сравнению с эльфийкой он выглядел очень светлокожим, но обмануться в разрезе его глаз было невозможно. В расширенных зрачках Талиессина подергивались четкие яркие отражения пылающего факела. Уида замерла, глядя в эти глаза.
– Ну, что же ты? – проговорил он, склоняя голову набок. – Кто ты?
«Кто я? – яростно думала она. – Лошадница, однажды пойманная за конокрадство, вот кто я. Женщина, которая бродит по дорогам и делает, что ей вздумается. А кого ты хотел встретить? Эльфийскую невесту? Ну так вот же тебе эльфийская невеста!»
И с силой дернула шнуровку у себя на груди.
Шелковый шнур выскочил на свободу, обвился на миг вокруг сильного запястья женщины, скользнул по ее пальцам и выпал на пол. И вслед за ним с ее плеч рухнуло платье. Уида предстала перед Талиессином совершенно обнаженной – такой, какой участвовала в скачках на конской ярмарке под стенами Дарконы, на равнине.
Несколько мгновений Гай рассматривал ее, затем взял факел и поднес поближе к девушке. Провел факелом снизу вверх, высвечивая то узкие бедра, то крепкие, резко очерченные над животом ребра, то почти совсем плоскую грудь. Огонь рисовал причудливые тени на смуглом теле Уиды, в капельках пота поблескивали искорки.
Отведя левую руку с факелом назад, Гай протянул правую к девушке и провел пальцами по ее телу, как будто прикасался к шелку из размотанного рулона или к незнакомой лошади, бережно и вместе с тем оценивающе.
В тот же миг по темной коже пробежал огонь: так пламя на миг проступает из трещин черного, почти совершенно сгоревшего дерева, когда порыв ветра неожиданно хлестнет его, налетев издалека. В лицо Талиессину дохнуло жаром. Он улыбался так, словно увидел то, что и ожидал.
В комнате, полной золотистого света, тело эльфийки выглядело черным, и множество пылающих золотых роз проступили на нем, покрывая его, точно одеждой.
Уида смотрела прямо в глаза Талиессину, серьезная, спокойная.
– Эльфийка, – проговорил он, отводя от нее руку. – Вот кто ты такая.
Он отступил на несколько шагов, как будто из опасения находиться слишком близко. Всем своим существом Талиессин воспринимал ее внутренний жар. Впервые после смерти Эйле он согрелся по-настоящему.
Никаких чувств по отношению к незнакомой эльфийской женщине Талиессин не испытал. Просто ему стало тепло. Он даже не был благодарен Уиде за это.
– Они не должны знать, кто ты такая, – сказал он ей. – Скорей оденься и спрячь лицо. Мне было бы жаль, если бы тебя растерзали, как господина Алхвине, – ты слишком красива для этого.
