— Так вы знаете нашего друга…
— Кого? — Нельсон изо всех сил старался не смотреть на Кралевича.
— Нашего друга-литератора. Нашего анонимного автора. Типа, который рассылает письма.
Нельсон честно хотел сказать: я не знаю, кто это, простите, что отнял у вас время, но Акулло жестом остановил его.
— Ладно, не будем называть фамилий. — Акулло поднял чашку и отпил крошечный глоток. Он глянул на Кралевича поверх кофе. — У некоторых слишком длинный язык.
Теоретик тяжело вздохнул, сдвинул шляпу на затылок и поднял глаза к потолку.
— Или Морт вам уже сказал? — Глаза у Акулло просветлели.
— Профессор Вейссман ничего мне не говорил.
— Готов поспорить, Морт все сказал.
— Правда, Вейссман не…
— Морт вам говорил, что я сказал этому козлу?
— Нет. — Сердце у Нельсона колотилось. Палец горел.
Акулло улыбнулся воспоминанию.
— Слушайте, вам понравится.
Декан одернул манжеты, сел поглубже, дернул шеей в высоком воротничке и положил руки на стол.
— Я пригласил его к себе в кабинет. Мы были одни: я и Вы Знаете Кто.
— Вообще-то не знаю, — начал Нельсон.
— Без фамилий. — Было видно, что рассказ доставляет Акулло удовольствие. — Так вот, этот хрен моржовый садится напротив меня. Не дальше, чем вы сейчас. Я беру со стола один из этих говенных листков — как будто он раньше их не видел — и говорю: «Это что? За кого вы себя принимаете, Эзра Паунд сраный?»
Декан рассмеялся, показывая волчьи клыки. Кралевич оттопырил губы и повел ими из стороны в сторону.
— Этот мудак мне говорит: «Я тут ни при чем. Это не я». — Акулло снова захохотал, буравя Нельсона взглядом. — А я отвечаю: «Не принимайте меня за идиота. Я что, по-вашему, с луны свалился? Может, вы перебрали ирландского виски, мой друг. Может, у вас вместо мозгов теплый ирландский портер».
«Куган?» — в изумлении подумал Нельсон.
— А он: «Иисус, Мария и Езеф». — Ирландский акцент выходил у Акулло лучше, чем у Кугана. — «Клянусь вам, Антони, покойницей мамочкой, да будет земля ей пухом, и Пресвятой Матерью Божьей, это не я. Ищите другого».
Куган? Нельсон с трудом верил своим ушам. Поэт шумит и дурашничает, но он не сволочь. Не расист.
— Слушай меня, ирландский ублюдок. — Акулло закинул ногу на ногу и подался вперед, как будто сейчас схватит Нельсона за грудки. Кралевич впервые взглянул на Нельсона. Его руки, обхватившие колени, подрагивали.
— С Антони Акулло не шутят. А особенно долбаные расисты. Молчать! — угрожающе рявкнул декан, хотя и Нельсон, и Кралевич не раскрыли рта. — У вас есть два выбора. Можете уйти по-тихому, и тогда мы сохраним вам пенсию. Или идите к адвокату. Ну как, Эзра? Что решили?
