Декан не шелохнулся.
— Как рука? — спросил он.
— Отлично, — сказал Нельсон — Лучше не бывает.
— Чего надо? — спросил Акулло.
— Простите?
— Какого хрена вам надо, профессор? — Акулло согнул упертые в стол пальцы.
Нельсон переступил с ноги на ногу и посмотрел на Кралевича. Теоретик, глядя пустыми глазами, только передвинул соломинку из одного угла рта в другой. Витино письмо оттягивало карман. Акулло снова согнул пальцы, и Нельсон услышал голос жены: «Пользуйся случаем. Лишь натяни решимость…»
— Я могу помочь вам. То есть факультету. — Он набрал в грудь воздуха. — Я могу помочь факультету.
— Вы можете помочь факультету, — без всякого выражения повторил Акулло.
— Да.
— И как? — Декан снял руку со стола и положил на колено.
— Остановить письма.
Акулло медленно, как бы разочарованно, выдохнул.
— Какие письма?
Нельсон сунул руку в карман, но Акулло чуть заметно скривился и легонько мотнул головой, так что Нельсон вынул обратно пустую руку.
Акулло расцепил пальцы и провел лапищей по роскошным волосам. Кралевич вытащил соломинку изо рта. «Йиппи-йо-ки-йа», — сказал он, не глядя на обоих.
Акулло уперся подбородком в грудь, закрыл глаза и почесал лоб.
— Садитесь. — Он открыл глаза и указал Нельсону на соседний стул.
Нельсон отодвинул стул, уселся на самый краешек и взглянул на Кралевича. Ковбой-теоретик снова с отсутствующим видом жевал соломинку.
Акулло пригвоздил Нельсона холодным взглядом:
— Вы пишете это говно?
— Нет! — Нельсон обернулся на толпу, подался вперед и понизил голос. — Конечно же, нет, — повторил он, бросая взгляд на Кралевича. Поскольку декан никак не отреагировал, Нельсон решил, что Кралевич в курсе. — Но я…
— Что вы?
— Я-я-я, — промямлил Нельсон, — знаю, кто пишет.
Что на него нашло? Нельсон понятия не имел, кто пишет анонимки.
— То есть… — начал он, собираясь взять свои слова обратно, но Акулло поднял руку.
— Кто вам сообщил? Вейссман?
— Нет. Я хотел сказать, что на самом деле не знаю, кто.
Акулло снова поднял руку.
— Вы Нельсон, верно?
Нельсон кивнул.
— Вы думаете, я с этим не справлюсь?
— Нет! — запротестовал Нельсон. — То есть да! Я хотел сказать…
— Вы считаете, что я без вас не обойдусь? У Нельсона перехватило горло.
Акулло наманикюренными пальцами обхватил чашку. Кралевич выплюнул соломинку. Его сербский акцент усиливался и ослабевал, в зависимости от обстоятельств; сегодня он был на пике.
— Моя дикая ирландская роза[91], — произнес теоретик, безбожно коверкая слова.
Акулло взглянул на него, потом на Нельсона.
