Вейссман на миг закрыл глаза, словно охваченный сильным чувством, но тут же снова взглянул на Нельсона.
— Однако мы живем в нарциссическое время, друг мой. Почему бы талантливым молодым людям не увлечься теорией, которая, как они сами говорят, выдвигает критика на первое место, более того, ставит его выше творца? Кто может их винить, если образец личных достижений в нашем безумном мире не одинокий художник, в безвестности служащий истине и красоте — я не стыжусь, Нельсон, не стыжусь всерьез произносить эти слова! — но популярные певцы, киноактеры и даже преступники. Мой Бог, Нельсон, в наши дни достаточно кого-нибудь красочно убить, и вам обеспечен контракт на книгу, фильм и выступления в ток-шоу. Я не религиозен — во всяком случае, в традиционном смысле, — но что-то толкает меня сказать, что это конец света. Безусловно, постмодернистская теория и убийцы-ньюсмейкеры — знаки грядущего Апокалипсиса.
— Мне тоже вас не хватало, Морт, — выдавил из себя Нельсон.
— Ну да. — Вейссман просветлел. — Вот почему я удивился и даже немного обрадовался, увидев, что Викторинис взяла вас под свое крыло.
Он в упор посмотрел на Нельсона. Тот молчал. Перед глазами у него плыло. Так вот она, разгадка!
— Разумеется, мое осуждение не распространяется на Викторинис, — донесся голос Вейссмана. — Видит Бог, у нас были разногласия, но, если отбросить сафическую пропаганду, я не верю, что ее сердце лежит к постмодернизму. Когда-то эта женщина писала очень толковые работы по викторианцам и романтикам.
Нельсон заморгал; лицо Вейссмана вновь обрело четкость. Так вот из-за чего эта встреча: у Вейссмана сложилось впечатление, что на Обеденный семинар Нельсона пригласила заведующая базовым отделением. Без сомнений, он слышал, что Викторинис взяла Нельсона обратно и даже прибавила ему пару групп — нехарактерная для нее доброта. Пропащие Мальчишки видели, как Нельсон и Викторинис беседовали на восьмом этаже, и наверняка сообщили об этом своему предводителю. Нельсон как таковой Вейссмана не интересует; профессор просто хочет знать, что затеяла Викторинис.
— Конечно, мне не следует об этом говорить, — Вейссман скромно потупился, — но я имел небольшой разговор с нашей la belle dame sans merci[85] — когда же это было? — с неделю тому назад. Не смею утверждать, что это решило дело — я первый сознаюсь, что женский ум, не говоря уж о лесбийском фаллосе, для меня загадка, — да это и не важно. Очень любезно со стороны Виктории подыскать для вас что-то в наше время затягивания поясов и бюджетных ограничений…
