прошел мимо вас?
— Ох-хо! — вскричал Вейссман, и внезапно все заговорили разом: Пенелопа, Вейссман, Викторинис, Эльзас — все, кроме Виты, которая побелела, как полотно, и Стивена Майкла Стивенса, спокойно спящего в кресле. Лайонел Гроссмауль подался вперед, словно вздыбившийся бык на цепи; он с такой силой сжал подлокотники, что, казалось, сейчас их оторвет.
— Ладно, ладно. — Акулло величаво поднял руку. — Кончай базар.
Внезапно Куган с размаху хлопнул ладонью об стол.
— Херня! — крикнул он так, что все вздрогнули и замолчали. — Херня! — повторил он, потом, шатаясь, встал и обвел комнату взглядом — крупный, в узких джинсах, джинсовой рубашке и кожаной куртке, haut couture[70] для поэтов. — Мы факультет английского языка, ядрена вошь, или кто? — взревел Куган. — Так к чему вся эта хренотень про болты и с какого бока тут литература?!
Он зашатался из стороны в сторону, сжимая и разжимая кулаки. Миранда, сидевшая рядом с ним, отбросила набок черную гриву и с опаской глядела на расходившегося поэта; по другую сторону Канадская Писательница держала его за локоть и что-то успокаивающе ворковала. Стивен Майкл Стивенс проснулся от шума и обратил на собравшихся ясный взгляд лейтенанта Лоуренса, обозревающего турецкие укрепления в Акабе.
— Да сядьте вы, болван, — сказала Пенелопа с противоположной стороны стола.
— Послушай, ты, глупая корова, — Куган отодвинулся от писательницы и ткнул пальцем в Пенелопу, — давно ли тебе есть что сказать дельное о болтах?
— Давно ли у тебя такой, чтобы о нем стоило говорить? — ответила та.
— Будь вы мужчиной, — процедил Куган, наливаясь краской, — я предложил бы вам выйти.
— Будь вы мужчиной, — сказала Пенелопа, — я бы вышла.
— Ну… — Куган поставил колено на стол. Канадская Писательница повисла на нем, лепеча:
— Тимоти, дорогой, пожалуйста, веди себя прилично. Внезапно Стивен Майкл Стивенс встал и расправил плечи. Глаза его блестели, как солнце в аравийский полдень.
— Ших Али, — произнес он густым вибрирующим голосом, — доколе арабы будут воевать, племя на племя, дотоле они будут мелким народом, глупым народом, алчным, варварским и жестоким. — Он перевел сердитый взгляд на Кугана и добавил зловеще: — Как сейчас.
Взвыв, словно кельтский берсерк, Куган стряхнул Канадскую Писательницу и взобрался на стол. Пенелопа О вжалась в спинку кресла, Вейссман попытался встать. Стивен Майкл Стивенс затрепетал. Пропащие Мальчишки еще сильнее вдавились в стенку. Миранда метнулась к двери.
