В трубке было слышно, как она причмокивает губами и глотает. — Мне придется у кого-то забрать эти группы.
У Нельсона перехватило дыхание. Бурную радость на мгновение заслонило чувство вины.
— Но это не ваша забота. — Линда говорила как обычно — сухо, деловито, бесстрастно. — Я только выполняю указания. Раз Виктория велит… — И что-то захрустело у Нельсона в ухе.
— Линда? — сказал Нельсон. Линда проглотила очередной кусок.
— Извините, я вчера бросила курить и теперь ем без остановки.
Она дала отбой, а Нельсон еще целую минуту стоял с трубкой в руке. Палец молчал. Нельсон силился вызвать в себе жалость к несчастной училке, чье место он займет, однако в голове крутилось одно: палец работает.
Он позвонил Вите, чтобы сообщить хорошую новость, но услышал только собственный голос на автоответчике. Чтобы скрыть свой пол, Вита записалась в телефонной книге как В. Деонне, сколько ни уверял ее Нельсон, что любой извращенец в городе знает эту чисто женскую уловку. Чтобы окончательно замаскироваться, она попросила Нельсона наговорить приветствие на ее автоответчик. Аппарат она принесла на работу, чтобы не приглашать его домой, и сказала, что говорить. Нельсон записывал шесть раз, прежде чем она осталась довольна. Теперь он слышал собственный механический голос, бесстрастно назвавший Витин телефонный номер, но не назвавший имени.
«Оставьте сообщение после гудка».
— Вита! — заорал Нельсон. — У меня для разнообразия хорошая новость! Пожалуйста, перезвоните мне!
Однако Вита не позвонила и вообще не показывалась на работе до конца недели. Нельсон понимал, что с ней: она вибрирует из-за предстоящего семинара и боится подходить к телефону.
В субботу поздно вечером он сидел за компьютером, читал онлайновые объявления о вакансиях и»
в «Хронике высшего образования», когда негромкий писк возвестил, что пришла электронная почта. Нельсон щелкнул мышкой. Письмо было от Виты.
«Мне страшно, — гласило оно. — Семинар в среду. Антони отдает меня на растерзание. Мне страшно».
Узнаю Биту, подумал Нельсон. Превратить торжество в испытание!… Он бы убился за приглашение выступить на Обеденном семинаре у декана или даже просто там поприсутствовать. Обеденный семинар проводился каждую третью среду месяца. Для факультетской элиты это была возможность блеснуть, а для перспективного молодого сотрудника — показать, на что он способен. Еду доставляли из модного гастронома «Остерман». Накануне в пятницу приглашенным разрешалось выбрать огромные дорогущие сандвичи из бесценного рукописного меню; платил факультет. У декана, как у местной знаменитости, было блюдо его имени: сандвич Антони Акулло «Ну я и нажрусь» с ростбифом (просто «Нажрусь» для краткости) — полфунта нежнейшей жареной грудинки и кусок острого чеддера, украшенные редиской и колечками лука, на ароматном ломте черного хлеба. Декан говорил, что его сандвич олицетворяет определение ленча по Сэмюелу Джонсону — столько еды, сколько человек может удержать в руке, и что именно такой сандвич каждый божий день съедал его отец-грузчик в доках Нью-Джерси. В варианте декана он венчался длинным полуломтиком свежего крепенького огурчика, вырезанного в форме акульего плавника. Нельсон знал, что Вита закажет самый дешевый сандвич в меню — с салатом без майонеза, — но и того не съест, потому что вылетит в уборную с позывом к рвоте.
