Вот и высокая прямоугольная коробка Харбор-холла. На всех этажах, кроме восьмого, узкие длинные коридоры были облицованы серым глазурованным кирпичом и застелены линолеумом; плохо освещенные, они даже в ясные дни производили впечатление университетской бойлерной. На третьем этаже, сразу у лифта, Нельсон, примостив на колене портфель, одной рукой затолкал письма в почтовый ящик и услышал, как они провалились вниз. У двери своего кабинета он зажал портфель под мышкой, кое-как отпер замок и щелкнул выключателем — комнату залил неестественный дневной свет. Пристроившись на краешке стула, Нельсон левой рукой вытащил из портфеля студенческие работы.
Направляясь в толпе студентов к соседнему учебному корпусу, он держал больную руку у груди и думал, что скажет группе о несчастном случае. Надо войти с улыбкой, выждать секунду, чтобы заметили бинты, подмигнуть и сказать: «Я порезался, когда брился». Однако из тридцати студентов четырнадцать отсутствовали, а шестнадцать лежали головами на партах, опухшие и с красными глазами после бурных выходных. Не явились четверка студентов, готовивших выступления на тему «Момент озарения в моей жизни», и Нельсон несколько минут одной рукой перелистывал методичку, ища не самое скучное задание. Литературной композиции учили теперь совсем не так, как самого Нельсона; это была на треть учеба, на две трети — психологический практикум. В литературных отрывках студентам следовало черпать материал для развития собственной личности, даже если отрывки эти никак не соотносились с жизнью молодых состоятельных американцев. Кроме того, приветствовалось свободное выражение мыслей, без оглядки на возможные противоречия, а Нельсону строжайше запрещалось править сочинения красной ручкой, дабы не породить комплексов.
Наконец он попросил их прочесть в хрестоматии стихотворение Рендалла Джаррела «Смерть канонира» и выполнить сопутствующее упражнение: «Что бы вы чувствовали на месте канонира?». Нельсон разбил студентов на две группы для обсуждения этого маловероятного сценария, а сам стиснул зубы, превозмогая боль в пальце.
На перемене он постоял у торгового автомата в переходе между двумя зданиями, просчитывая, может ли позволить себе банку кока-колы, но сообразил, что все равно не сумеет левой рукой вынуть из правого кармана мелочь, поэтому вернулся в кабинет, откинулся на сером скрипящем стуле, забросил длинные ноги на стол и стал смотреть, как по площади идут из корпуса в корпус студенты. Зрелище это, вопреки обыкновению, не радовало, и Нельсон опустил жалюзи. Палец горел; в кармане лежала половина таблетки болеутоляющего, но принимать ее было рано, да и запить нечем. Нельсон взял тяжелую синюю кружку, которую Бриджит слепила ему на практических занятиях по гончарному делу. Кружка запылилась; Нельсон взвесил ее на руке, раздумывая, сколько унижений согласен претерпеть, чтобы ее наполнить.
