8. НЕЛЬСОН В НОЧНОМ ГОРОДЕ[96]
Несколькими часами позже, в проулке, Нельсон и Куган писают на стену.
— А-а-ах! — выдыхает Куган. От кирпичей перед ними идет пар. — Простые радости бедняков.
На стене, в нескольких дюймах от Нельсонова носа, надпись из аэрозольного баллончика — многолетней давности памятник студенческого радикализма: «Да здравствует ИРА!»
— Я упоминал, — говорит Нельсон, — что моя жена — ирландка?
Он что-то собирается спросить у Кугана, собирается спросить весь вечер, но шестеренки прокручиваются вхолостую, и он не может вспомнить, в чем, собственно, вопрос. Куган оказался классным прикольщиком, отличным мужиком, джентльменом и к тому же образованным, как сволочь. Нельсона качает, струя мочи прыгает вправо-влево, словно из брандспойта. Нельсон притворяется, что тушит пожар.
— Смотри, куда целишь, Клинк, иезуит несчастный! — Куган щиплет его за руку. — Я уже крещен!
Больше ничего Нельсон не помнит. Который час. Какой день. Где он находится.
— Ой! — вскрикивает Нельсон, когда до его замедленного сознания доходит наконец боль от щипка.
Куган отступает на шаг и с церемонной важностью заправляет свои причиндалы.
— Застегнись, Клинк. Ночь молода.
Из проулка на улицу: Куган впереди, Нельсон в нескольких шагах сзади. Они уже далеко от университетского городка, в безвкусно облагороженных улочках Гамильтон-гровз, недавних рабочих кварталах. Выметенные подчистую продмаги и заколоченные обувные лавчонки чернеют между залитыми неоном спортивными барами и молодежными бистро. Нельсон на ходу медленно поворачивается вокруг своей оси, силясь понять, куда же они идут, цепляется одной ногой за другую и чуть не падает. Кутан в нескольких шагах впереди, перед скошенным окном дорогого салуна. Сразу за стеклом двое молодых гладкорожих яппи, мужчина и женщина, едят крылышки на вертеле, запивая их текилой с лимонным соком. Куган сворачивает с тротуара, привлеченный, как мотылек огнем, их буржуазным варварством: молодая пара изящно ест вилкой то, что принято держать руками.
— Мир перевернулся, Клинк, — кричит Куган через плечо. — Спорю, этот кретин ест лазанью голыми руками.
При их приближении мужчина и женщина переглядываются. За этим они и ехали сюда из самого Миннеаполиса — посмотреть колоритных гамильтон-гровзских чудаков в их природной среде. Куган не подводит. Он опирается рукой на стекло, пригвождает женщину взглядом и громко декламирует:
