Однако осторожность никогда не помешает, подумала Верити, идя на цыпочках к лестнице. Если она случайно наткнется на кого-то из гостей или слуг, она просто скажет, что не могла уснуть и хотела взять какую-нибудь книгу в библиотеке.
К счастью, ей не пришлось давать никаких объяснений по поводу ее тайных ночных блужданий. Холл тоже оказался безлюдным, хотя на одном из отполированных до блеска столов стояла притушенная масляная лампа, стало быть, спать легли еще не все. Потушив свечу, Верити поставила подсвечник рядом с лампой, а уже потом на цыпочках преодолела оставшиеся несколько футов до входной двери. Слава Богу, черные крепкие чугунные засовы были хорошо смазаны и не скрипели.
Оказавшись снаружи, Верити уже не думала об осторожности. Она быстро пошла по дорожке, ведущей в сад. Эта часть парка была ей совершенно незнакома, но луна, сиявшая с ясного, усеянного звездами неба, помогла ей продвигаться по запуганным, покрытым гравием тропинкам, и она без всякого труда нашла калитку.
Здесь она на минуту остановилась, чтобы перевести дух, и осмотрелась, ища того человека, которого страстно хотела видеть. Однако не было видно ни одной живой души. Заметив в отдалении очертания какого-то большого предмета, напоминавшего деревянную скамью, Верити направилась туда.
Трудно сказать, сколько ей предстоит ждать, поскольку кучеру, очевидно, придется откуда-то ехать. В том, что он придет, она нисколько не сомневалась. Едва она успела сесть и поплотнее закутать шалью плечи – ночной воздух оказался на удивление холодным после жаркого дня, – как услышала шорох шагов по гравию. Повернув голову, она увидела знакомый силуэт накидки и треуголки и неизменный красный огонек манильской сигары.
– Привет, барышня, – пробормотал он милым ее сердцу голосом с сильным акцентом. – Я знал, что вы не подведете меня.
Верити вскочила на ноги. Она чувствовала себя такой маленькой, когда смотрела вверх, на смутные очертания его закутанного лица, но при этом такой защищенной, когда он был рядом.
– Мне и в голову не приходило, что я могу не прийти на встречу с вами, – тихо созналась она и в следующую минуту оказалась в его объятиях.
На этот раз его объятия были далеко не нежными. Прижав ее так крепко к своему большому сильному телу, что она хорошо чувствовала каждый его напряженный мускул, он жадно целовал ее, как смертельно изголодавшийся человек, накинувшийся на еду после дней вынужденного воздержания. Верити приникла к нему, наполовину испуганная, наполовину опьяненная силой его желания, пробудившей в ней жажду его прикосновений, готовность подчиниться его воле, куда бы ни завела их взаимная потребность друг в друге.
