Поручик сидел, слушая и наблюдая за выражением его лица. Он спросил:
– А в Мексике нет сосновых лесов? Хольменгро ответил тотчас:
– Как же, есть. Только не там, где я живу.
На этом разговор прекратился. Выпив кофе и посидев минуту, Хольменгро стад прощаться, сердечно благодаря в самых изысканных выражениях за приятный день.
– Приезжайте поскорее опять! – пригласила фру Адельгейд.
Поручик приказал оседлать лошадь и сказал, что проводит гостя по дороге. Тут случилось нечто. Толпа людей на морском берегу до сих пор торопливо ожидала возвращения короля Тобиаса; но в ту минуту, как он показался, сначала один, потом все прочие рассыпались по полям, кто куда. Это было так странно, так бессмысленно после того, как они потеряли столько времени! Отчего бы это? Добрые торпари и поденщики не ожидали, что поручик, – сам поручик поедет провожать гостя. И вот он приближается, по своему обыкновению верхом, между тем, как король Тобиас идет себе пешком, без шубы, которую он отослал раньше в лодку. В те времена поручик Виллац Хольмсен был человеком, с которым шутить не полагалось; барину не следовало попадаться на дороге.
– Там, по ту сторону реки, как мне кажется, можно найти кое-что, – сказал Хольменгро, смотря на гору.
– Вы про что это? Ах, да, про участки. При случае можно поговорить.
– Благодарю вас. Стоит попытаться. А что касается цены, то вполне представляю этот вопрос вашему усмотрению.
Через некоторое время они расстались там, где Хольменгро надо было свернуть к морю. Он снял шляпу и сердечно благодарил за приятный день. Хозяин попрощался.
Едучи дальше, поручик стал раздумывать: «Вот и все, вот и вся сказка! Больной человек, мечтающий о доме, может быть, о хижине. Что из этого выйдет? Но симпатичный и благовоспитанный человек! Его манеры за столом были безукоризненны!»
Поручик был прав: горничная Марсилия не нуждалась в докторе. Это другие выдумали, что она опасно больна, и уложили ее в постель. Через день она уже была на ногах, убрала комнату хозяина, мыла посуду, вставляла свечи в люстру и подсвечники по всему дому, выколачивала ковры, смотрела за печами, – бегала по лестнице вверх и вниз во всем северном флигеле. А под вечер, по обыкновению, поднялась в комнату хозяина.
Поручик лежал, вытянувшись на диване.
Марсилия кланяется; вероятно, этому ее научил хозяин; у нее это выходит красиво, и поэтому он отвечает ласковым кивком. Марсилия знает сама, что ей делать; она отходит от хозяина и останавливается. И это хорошо. Молодая девушка – всегда молодая девушка; если она трогает что-нибудь, она делает это красиво и мягко; она смотрит на кого-нибудь и не напрасно; ее взгляд имеет свое действие. Взгляд молодой девушки всегда действует.
