Поручик кивает головой и уходит.
– Кстати, иомфру, – говорит он, оборачиваясь.– У Ларса из Сагвика дом полон взрослых ребят, которые ничего не делают. Одна из его дочерей придет служить сюда; посмотрите, не пригодится ли она вам, вместо Марсилии.
– Разве Марсилия должна уйти?
– Полагаю, что да.
– Так, значит, сюда придет новая?
– Отцу ее приходится кормить слишком много ртов, – говорит поручик.
Он опасается, как бы экономка не истолковала по-своему его слова, поэтому тотчас прибавляет:
– У него также есть взрослый сын, который ничего не хочет делать, кроме как учиться. Я отправлю его в Тромсё.
Таким образом, добрый Ларс Мануэльсен будет избавлен от обузы. Эта мысль пришла поручику еще в Сагвике, но тогда он сдержался.
Теперь слово было сказано, Ларс-сын поступит в семинарию в Тромсё. Поручик, знай раскошеливайся во все стороны. Да, как бишь зовут девушку? Давердана. Как в сказке. Рыжие волосы, длинные руки.
Когда поручик шел по двору, что-то попавшееся ему под ноги обратило на себя его внимание. Он всегда идет наклонив голову, смотря в землю, а потому видит все, что попадается на дороге.
– Кто был здесь чужой? – спрашивает он работника.
– Чужой? Никого.
– На дороге лежит недокуренная сигара.
– Может быть, ее бросил доктор, – говорит другой рабочий.
– Да, может быть, – соглашается и первый. Поручик идет своей дорогой. Так доктор был сегодня утром? Как рассеянная жена, что за все утро не упомянула о посещении доктора? Он пойдет к жене и скажет: «Был здесь доктор? Зачем?»
Вдруг ему приходит в голову: «Как странно отвечают, что никого чужого не было, а был доктор. Разве доктор не чужой в Сегельфоссе?»
За ужином маленький Виллац рассказывает, как доктор поднял его высоко под потолок, выше люстры.
– Доктор? – переспрашивает отец. Жена отвечает тотчас:
– Доктор был здесь поблизости, и мы пригласили его зайти утром.
– Кто болен?
– Марсилия.
– Я этого не знал.
– Простуда. Доктор говорит: серьезная.
– Я ничего не знал, – повторяет поручик.
– Я не говорила. Не стоило. Поручик улыбается:
– Вы хотели пощадить меня?
Но так как он смотрит на дело с такой стороны и не хочет оценить ее деликатности, то жена обижается и говорит:
– Да, хотела пощадить. Служанке Марсилии, по-видимому, не пошли впрок ее ночные прогулки по лестнице.
Молчание.
– Марсилия могла бы обойтись и без доктора, – говорит поручик.– Но тогда ведь вам не пришлось бы устроить демонстрацию.
– Я устраиваю демонстрацию? Как это вы не знаете, насколько равнодушно я отношусь ко всему, кроме моего маленького Морица. На здоровье!
