Триста баров для голубых, хлебные бунты, уличные драки и голод… каждый сам за себя.
SA marschiert…7
Когда один из Wanderburschen, явившийся в Берлин с другого конца Германии, предложил Мастеру Леви свои услуги за стоимость ночлега – судя по виду ребятишек, они уже дня три кормились одной только спермой, – так вот Леви сказал ему: «Слушай, денег я тебе не дам, а дам тебе добрый совет. Вон там, в тоннеле под железной дорогой дует особенно пронизывающий ветер».
Сам Леви отрицает этот случай. Он был мужчиной крепкого телосложения, чем-то напоминал мне Коржибски8.
Довольно коренастый, с большими руками и громким голосом. Временами сильным людям приходится совершать невероятно жестокие поступки, чтобы укрепить свою силу. Некий султан отсекал руку любому, кто осмеливался подсадить его в седло. Чтобы поступать подобным образом, нужно быть сильным человеком, очень сильным. Мне таким никогда не стать. Очевидно, такая сила отпускается ее носителю постепенно, малыми порциями… и дверь захлопывается у него за спиной, единственная открытая дверь. Рука человека. Вжик… и султан пришпоривает коня, чтобы хлынувшая кровь не испачкала его платье.
На русском фронте морфин – самый ценный товар; это – теплое, уютное одеяло, спасающее от пронизывающего холода, от которого ты даже уже не дрожишь, потому что дрожать больше нечем – холод проник в каждую клетку твоего тела. Ты можешь определить, как долго солдат на фронте, по тому, насколько сильно он дрожит. Новенькие трясутся так, словно у них малярия. Старики же неподвижны, как ящерицы.
Вильгельму повезло. Его командир, оберштурмбаннфюрер войск СС, оказался наркоманом. Захватив город, он первым делом начинал шарить по аптекам и кабинетам врачей. У Вильгельма имелась отличная манлихеровка с телескопическим прицелом. Как это wunderbar, прицелиться в кого-нибудь с расстояния пятисот ярдов, ощущая себя карающей дланью Господней, видеть, как крошечная фигурка валится в снег… где-то на самой линии горизонта. А еще он практиковался со своим Р38, рукоять которого была подогнана оружейником специально под его руку. Вильгельму удавалось попадать из него по брошенному в воздух снежку.
Назад, в реквизированный крестьянский дом, спрашивать разрешения у владельцев нет никакой нужды. Их уже давно забрала спецбригада… пришлось… трупы плохо пахнут, понимаете… ампулы, шприцы и бутылки со спиртным – на столе. Оберштурмбаннфюрер – худой аристократ лет пятидесяти с длинным носом, тонкими губами и тонкими синими венами, в которые так трудно попасть иглой. Но Вильгельм сумел бы попасть в вену и мумии.
