Через пол часа я сыто откинулся на спинку стула с кубком в руке. Настроение у меня после такой трапезы перешло из 'Убью всякого, кто вякнет' в раздел - 'Я люблю этот мир и всех в нём живущих'.
- Одна из несомненных и чистых радостей есть отдых после труда - сонно проговорил я, смотря на такую же сонную эльфийку - А мы с тобой сейчас славно потрудились.
Подозвав хозяина, я попросил посчитать всё, что должны, и приготовить комнату на двоих, где-то на недельку. Всё это обошлось нам всего лишь в три серебренных монеты. И то одну из них стоило вино и еда (хотя, если подумать, то эту монету отдали почти целиком за вино), ещё одну за комнату, а последнюю хозяин добавил просто в надежде, что я заплачу больше, чем надо. Я не стал его расстраивать и заплатил, хотя мог обойтись всего двумя монетками. Но деньги-то всё равно были халявные, так что жадничать не стал. Подхватив наши вещи, направился за хозяином, который, беспрерывно кланяясь, проводил нас в комнату с большой кроватью, небольшим столиком, парой стульев и одним окном. Видимо, он не так меня понял. Хотя сам виноват, не объяснил, что нужно с двумя кроватями, а не с одной большой. Возражать у меня не было ни сил, ни желания, поэтому я, кивнув ему, закрыл дверь, подперев её на всякий случай стоящим стулом. Затем прошёл к кровати. Поставив мечи у изголовья и положив метательные ножи под подушку, я разделся, оставив только штаны и с блаженной улыбкой завалился на кровать. Секундой спустя рядом с точно такой же улыбкой завалилась Ушастая, а ещё через минуту я уже спал сном праведника.
Проснулся я только на следующий день. Да ещё как проснулся! Я потом был готов расцеловать хозяина таверны, за то, что он приготовил для нас спальню с одной кроватью, а не с двумя. Солина, может, и спит всю ночь, не ворочаясь, но я то так не могу. Так что нет ничего удивительного, что я проснулся не на своей половине кровати. Ушастая или сильно устала в придачу с хорошей едой, или ещё что-то, но то, что я подмял её под себя и практически спал на ней, ничуть ей не мешало. Даже более того, уткнувшись мне в шею и забросив одну ногу на меня, тихо спала. Решив для себя, что спешить мне всё равно никуда не надо, я, поудобнее устроившись, опять заснул, чтобы проснуться спустя час от стука в дверь.
Издав разочарованный стон, еле открыл глаза. Теперь я уже проснулся окончательно на Ушастой. И, приподнявшись на локтях, уставился в её сонно-удивленный глаза, в которых удивления становилось всё больше и больше по мере того, как она осознавала ситуацию. Пока она не начала драться, я поспешил перекатиться с неё на свою сторону кровати. Затем, взяв один из двух стоящий двуручников, я осторожно приблизился к двери, стараясь держаться немного сбоку от неё в случае чего. Заняв наиболее выгодное положение, если через дверь кто-нибудь ворвётся, я ответил на стук, который с каждым разом становился всё настойчивее и настойчивее:
