— Малину ешь, угощайся, — сказала девочка.
— Это ты её набрал? — спросила женщина мальчика.
И было ужасно, что купальник на ней красный, такой же, как на девочках.
— Где собирал? — спросила женщина, и легла на живот, и стала от этого ещё шире, а рядом на животе лежала та девочка, в которую был влюблён мальчик, чьи уголки рта улыбались так, как будто она всё время спит, но она не спала. — У тебя глисты? — сказала женщина и устроилась на камне поудобнее, а до мальчика не сразу дошло, что это ему она сказала «у тебя глисты». Но глаза её были за тёмными очками, а рот не улыбался, и мальчик поспешно отвёл взгляд. — А что же ты тогда гримасничаешь, — сказала женщина, — или ты чем-то недоволен? Отчего ты такой кислый? А? — сказала женщина. — Очень хорошая малина, но почему ты грустный?
«Я не грустный», — сказал мальчик.
— У тебя языка нет? — сказала женщина. — А? В какой класс перешёл?
«Шестой», — сказал мальчик.
— В четвёртый, пятый? — сказала женщина. — Или ты не ходишь в школу?
— Шестой, — сказал мальчик.
— Шестой. В шестой, ты хочешь сказать, — сказала женщина и, заколыхав задом, устроилась на камне ещё удобнее. — Хорошую малину собрал, молодец, но чем же ты недоволен всё-таки?
«Да нет же», — сказал мальчик, а женщина лежала на животе, и те, те, которые прятались за грабом, сын Саака и тот, другой… они видели её голую спину, почти всю её видели голую. Мальчик чувствовал их взгляд, а на спине у этой женщины не было глаз, которые встретились бы с их взглядом и посмотрели бы так, что мальчишкам пришлось бы потупиться, нет, спина эта была вся обнажена и беззащитна, и мальчик не мог сказать этой женщине — прикрой спину, а ещё лучше сядь — женщина ела малину и не понимала, что из оврага мальчишки обозревают её голую спину так, что мальчик сам уже ощущал себя женщиной, голой женщиной. Мальчик весь взмок.
— Значит, в шестом учишься, — сказала женщина. — А что же ты такой худой?
«Не худой», — сказал мальчик.
— А? — сказала женщина, и плавки на ней были красные и узкие, такие же красные и такие же узкие, как на девочках. — А как ты думаешь, стоит мне идти учительницей в вашу школу?
— Ийя-а! — удивился мальчик.
— Смотри, как это тебе не понравилось, — женщина слегка улыбнулась. — Что же делать, товарищ Григорян приглашает меня, а ты, выходит, не согласен?
Девочки улыбались, и за всем этим, несомненно, крылась какая-то насмешка.
— А? — слегка улыбнулась женщина. — Фамилия Рубена не Григорян разве?
