– Не знаю. Поэтому и спросила.
Пристегивая к поясу шпагу, Джеймс подумал о том, что эта девушка совершенно не представляла, как о себе заботиться. Она была опасно наивна, когда речь шла о необходимости выжить. Джеймс не мог понять, как ей удалось сохранить ауру невинности в ее положении.
Засунув кортик за голенище сапога, Джеймс расправил плечи и несколько минут внимательно смотрел на Саммер.
– Я знаю место, где мы сможем купить горячий свежий хлеб прямо из печи всего за пенни. Кроме того, нам дадут молока, – произнес он и был вознагражден радостным выражением глаз девушки. – А за два пенса можно купить свежее деревенское масло, чтобы намазать на хлеб.
Саммер встала и расправила юбку.
– А за три пенса? – спросила она лукаво.
– Можете поцеловать доярку, – пошутил Джеймс.
Саммер улыбнулась:
– В таком случае мы лучше сэкономим пенни.
Губы Джеймса изогнулись в улыбке.
– А может, вы захотите занять ее место? – поинтересовался он. При этом его взгляд оставался серьезным и он настороженно ждал, что ответит Саммер.
– Всего лишь поцелуй? – Саммер заколебалась. – Это шаг к примирению?
– Возможно.
Накинув на плечи плащ, девушка пересекла комнату и, подойдя к Джеймсу, пробормотала:
– Тогда я намерена вернуть долг.
Джеймс хотел было сказать, что он просто пошутил насчет поцелуя, но потом с горькой иронией вынужден был признать, что отказ пустить его в свою постель прошлой ночью уязвил его гордость. Поцелуй никак не заменял ночи любви, однако он мог послужить лекарством для уязвленного самолюбия.
Привстав на цыпочки, Саммер обвила своими тонкими изящными руками шею Джеймса, прижалась к нему и коснулась его губ своими так легко, что это с трудом можно было назвать прикосновением. Руки Джеймса инстинктивно сомкнулись вокруг ее талии. Саммер тут же попыталась отстраниться, но спустя мгновение сдалась.
Джеймс медленно коснулся в поцелуе полураскрытых губ девушки, пробуя их на вкус, а потом, осторожно раздвинув их, проник внутрь. Их языки соприкоснулись, и тело Джеймса пронизала горячая волна, а его руки крепче сжались вокруг ее талии. Из его горла вырвался еле слышный стон. Это было так странно и нелепо. Саммер предлагала ему свои губы, словно это было необыкновенно важно; на самом же деле это не значило ничего. На своем веку Джеймс перепробовал множество губ, так почему эти должны были стать чем-то особенным?
Джеймс провел руками по спине девушки и мысленно выругался, потому что чувствовал под своими ладонями лишь ткань плаща. Ему же хотелось ощущать ее обнаженное тело. Горячей, всепоглощающей страсти он еще бы позволил встать между ними. Этого было бы более чем достаточно, чтобы положить конец нелепому фарсу и успокоить его проклятую гордость.
