– Неправда! Я служу Акоре и ее народу. А если ты этого не понимаешь, значит, не понимаешь нцчего.
– Очень может быть, зато знаю, что одному человеку доверили всю полноту власти – во время обряда, который окутан тайной!
Атрей схватил рубашку и набросил ее, не удосужившись застегнуть. Ошеломленный и рассерженный, он не сводил глаз с лица Брайанны.
– Позволь напомнить, – холодно заявил он, – что благодаря нашим традициям Акора просуществовала многие тысячелетия, пока другие народы переживали периоды расцвета и упадка, исчезали государства, на их месте воцарялся хаос. Стало быть, о таком будущем для Акоры ты мечтаешь? Хочешь, чтобы наш народ стал таким же непостоянным и уязвимым, как остальные?
– Конечно, нет! Я любдю Акору и желаю ей только добра!
– Правда? А кому решать, как будет лучше для страны? Тебе? Твоим друзьям из «Гелиоса»? Тем самым, которые в интересах государства подговорили безумца прикончить меня, чтобы самим прийти к власти?
– Это еще надо доказать! Ты сам говорил: их будут судить. И возглавишь суд ты. Ты сам решишь их судьбу. Но ты ее, кажется, уже решил. Какое же это правосудие?
– На суде я забуду о личной предубежденности, как и полагается ванаксу. Суд будет справедливым. Если выяснится, что обвиняемые невиновны, они выйдут на свободу. Если они виновны, то поплатятся. Что же тебе не нравится?
– Если ты говоришь правду – ничего.
– Если? Думаешь, я лгу?
– Нет! Просто сомневаюсь, что единственный человек способен здраво оценивать чужие поступки, по вине которых он сам чуть не погиб.
– Я не просто какой-то человек. Я ванакс.
В библиотеке воцарилась тишина, только потрескивали дрова в камине. Пламя вдруг взметнулось в дымоход, потревоженное порывом ветра, вихрь ударил в оконные стекла и завыл, облетая высокие башни.
Он возник неизвестно откуда, в тишине и спокойствии, и теперь метался и скорбно выл.
– Нет! – Брайанна побледнела и зажала уши ладонями, чтобы не слышать эти звуки.
– Что за чертовщина! – Атрей шагнул к распахнувшемуся от ветра окну, захлопнул его и запер. Ветер, кажется, уже утихал. Брайанна медленно опустила руки, она по-прежнему была бледна и встревожена.
В других обстоятельствах Атрей сразу бросился бы к ней с утешениями. Но он слишком хорошо помнил ее признание и остался на месте. И все-таки не сводил с Брайанны обеспокоенного взгляда. Что с ней? Напугана? Потрясена? Скорее всего и то и другое, но почему? Подумаешь, ветер!
– Что тебя тревожит? – спросил он.
