Ее глаза округлились, как бывало, если ее что-то огорчало. Неужели он огорчил ее?
– Если я не враг, то кто же?
Она подалась вперед, будто собиралась выдохнуть свои слова ему в лицо, но замерла, так ничего и не сказав. Потом покачала головой и после долгой паузы проговорила:
– Не знаю.
Налетел прохладный ветерок и закрыл лицо Фионы волосами. Прежде чем она успела отбросить их назад, Тарр протянул руку, и его пальцы нежно прошлись по ее прядям, отводя их назад. Его рука остановилась у нее на затылке.
– Давай попробуем это узнать, – предложил Тарр. Он подался к Фионе, и его широкая грудь прижалась к ней, губы жадно впились в ее губы.
Она не отшатнулась, не отстранилась. Напротив, ответила на поцелуй со всей страстью, требуя того же, что давала сама, подогревая его уже разгоревшуюся страсть. Вкус ее поцелуя был острым, обжигающим, пьянящим.
Черт возьми! Тарру нравился этот вкус, ему приятно было ощущать эту женщину. Ее тело выгнулось, прижимаясь к нему. Ее упругие груди касались его груди. Казалось, она не собиралась отпускать его, и от этой мысли Тарр пошатнулся. Она желала его.
Он оторвался от ее губ и принялся покрывать поцелуями ее щеки, потом шелковистую кожу шеи, спускаясь ниже и ниже. Она подняла подбородок, облегчая ему доступ, и ее громкие стоны убедили Тарра, что она получает наслаждение от его действий.
Дыхание ее участилось, она теснее прижалась к нему. Руки обхватили его плечи с силой, удивившей Тарра, однако, когда его губы передвинулись на ее грудь, Фиона неожиданно воспротивилась.
Тарр посмотрел ей в лицо и с изумлением увидел направленный на него возмущенный взгляд.
– Не смей дотрагиваться до того, что предназначается моему будущему мужу!
Он усмехнулся.
– Право выбрать себе мужа остается за мной.
Сейчас Фиона уже могла прочитать его мысли. Он собирался напомнить ей, что она станет его женой, и готов был поклясться, что хотел бы, чтобы брак был заключен сегодня же. Эта трепетная, живая и нетерпеливая женщина, прижимавшаяся к нему, была, несомненно, Фионой.
Тарр отстранился от нее и направился к ручью. Наклонившись, он несколько раз плеснул водой себе в лицо. Его бесило то, что он был вынужден позволить этому фарсу продолжаться, но в то же время ему почему-то не хотелось прекращать его. У него возникло чувство, что он узнает Фиону, постепенно, шаг за шагом раскрывает ее, и ему это нравилось. Когда же он обернулся, чтобы посмотреть на нее, Фиона уже стояла возле своей лошади.
