Много писали Димитрию. Много он и сам узнавал…
Особенно когда попал ко двору князя Адама Вишневецкого. Здесь кипели вести и слухи. Паны открыто говорили:
– Не явись этот Димитрий, его надо было бы создать, как Бога для людей… Вот – бич наконец на выскочку, на Годунова!
То же говорили и при дворах других литовских и польских вельмож, где удалось побывать Димитрию то в виде слуги, то под рясою нищенствующего, бродячего монаха, бредущего за сбором из Киевской Печерской обители…
У Адама Вишневецкого слугою решил пожить подольше Димитрий, пока придут вести из Москвы, что можно начинать, что настал час столкнуть с престола наглого захватчика.
А эту весть можно было ожидать со дня на день.
Как будто судьба сама, не только люди – вооружилась на преступного Годунова.
Когда Димитрий был с Сапегою в Москве, уже и тогда голод охватил целую область Московскую.
Ужасы рассказывали про озверевших от голода людей. Матери пожирали своих младенцев. На рынках продавали пироги, начиненные человеческим мясом. Заманивали в дома людей, убивали и поедали их… Люди питались навозом, солому жевали и гибли тысячами… И трупы находили могилу в желудках своих же собратьев людей…
Множество трупов коченело зимою кругом Москвы, по течению реки, в соседних, окрестных селах и городах…
Весною трупы стали разлагаться…
Лисицы, волки набежали из лесов на даровой, обильный корм, забегали даже в города.
Зараза, мор – пришли на помощь голоду, который длился и второй, и третий год…
Борис выходил из себя. Старался смягчить бедствие, раздавал огромные суммы денег, отыскивал и привозил запасы старого хлеба, сберегаемого много лет в скирдах…
Но это не приобрело ему любви и благодарности ни от кого.
– Не свое дает небось… Царскую казну захватил – и сыплет… Да и то – не полной рукой. Горсточку кинет каждому, думает – и дело сделал! – говорили те, кто получил что-нибудь от щедрого царя: человеку никогда не бывает довольно того, что посылает ему судьба…
А те, которым почему-нибудь Борис не мог или не успел помочь, роптали еще с большим основанием, кричали о несправедливости, о злых намерениях царя: убавить народа, чтобы легче было справляться с остальными…
Много всего говорилось… И мало – в пользу Борису. Все – в осуждение и в укор новосозданному, свежеиспеченному царю.
Очень не любит славянский народ «новичков» нигде и ни в чем; а уж на древнем троне своем – и подавно…
Всякие беды, по словам народа, послал на Русь Господь – за тайные грехи Бориса, за Углич – особенно. Так стали толковать открыто в народе, хотя годуновские сыщики и тащили неосторожных в застенки.
