– Замечательно! Вы только извините, Игорь, но, насколько я помню, Петрарка родился не в том году, что вы сказали…
– Появились новые данные, – легко и снисходительно ответил я. Она кивнула с благодарностью. Я сел и выпил за удачу – у меня с собой, по счастью, было. Автобус уже стоял у почему-то конного памятника.
Но было бы неверно умолчать о случаях, когда я всю экскурсию отважно выручал. С нами по одной стране ездила редкостной капризности и столь же малосимпатичная женщина. К ней вся группа относилась одинаково, ничуть, конечно же, не проявляя это внешне. Разве только в городе Кондоме (очень может быть, что именно оттуда родом был творец презервативов) наше отношение немного проступило. Мы там были всего час, а когда стали уезжать, она устроила скандал, что хочет тут еще остаться. Хочу остаться в Кондоме, голосила она. И кто-то внятно пробурчал: «Как жаль, что ты в нем не осталась много раньше!» Она все время что-нибудь записывала, охотно объяснив, что это нужно ей для лекций, которые она незамедлительно по возвращении прочтет для любопытствующих пенсионеров. В этих целях она непрерывно требовала от нашего гида объяснения всего, что попадалось по дороге. Перегоны были длинные, а возле почти каждой деревушки стоял неказистый памятник местного значения – уверен, впрочем, что и местные жители слабо знали о происхождении каждого такого монумента. И довольно мерзкий требовательный голос этой пассажирки постепенно вывел весь автобус из себя. На меня посматривали с надеждой, и не стать Матросовым в подобной ситуации было бы низкой слабостью. Я сел сзади нее и внятным полушепотом сказал, что именно об этих незначительных скульптурах я осведомлен доподлинно и досконально, гида лучше не тревожить лишними вопросами, я все ей расскажу. Автобус благодарно и не без ожидания затих.
Поскольку часто попадались женщины с ребенком, было ясно, что стоят мадонны местного значения. Но так как весь автобус ждал разнообразия, то некая из них спасла из-под туристского автобуса чужого малыша (вон на руках у нее – видите?), другая же – наоборот: оставила свое единокровное дитя, уехавши в Париж бороться за запрет абортов. С мужиками было легче: тот ушел по пьянке в лес и стал известным партизаном, а вот этот был недолго мэром города, но через год сознался, что ворует из общественной казны. И горожане были так восхищены, что памятник ему поставили при жизни. Каменная девушка без никакого на руках ребенка оказалась местной Зоей Космодемьянской, тоже состоявшей на психиатрическом учете, но в деревне этого не знали. А полуразвалившийся от старости большой фонтан таким и был сооружен – в честь разрушения Бастилии. И Павлика Морозова из этих мест я тоже заготовил в юркой памяти, но монумента с мальчиком не попадалось.
