Завтра до двенадцати ей надо будет договориться о ремонте стиральной машины, зайти в парикмахерскую – уже пора подстричься, недурно бы также купить новый свитер, но придется еще заглянуть в библиотеку и вернуть книги, которые третий месяц валяются у них дома, успеть на почту и оплатить счета.
Она натянула одеяло до самого подбородка, отогнала мысли о Любоше и заснула крепким сном без сновидений.
Вечером похолодало и пошел дождь. Перед освещенным зданием театра то и дело останавливались такси, кто-то приехал трамваем или собственным транспортом, но все торопились пройти внутрь. К тому времени Анна уже заканчивала свою сорокапятиминутную разминку.
Когда погасла хрустальная люстра и затихли зрители в пурпурных креслах, когда притушили свет в ложах и дирижер поднял свою палочку, Анна уже стояла за кулисами, возбужденная и взволнованная, словно в канун своего первого представления. Через мгновенье она станет соучастницей того недолговечного мира иллюзий, где музыка и пластика, слившись воедино, завладевают душами людей, умеющими смотреть и слушать.
Забыли они в тот вечер хоть на время свои заботы? Сколько было вызовов? Семь? Или девять?
По узкой винтовой лестнице Анна взбежала наверх. В уборной нашла чистую простыню и пол-литровую бутылку охлажденного пива. Вволю напилась. В ушах еще звучали последние звуки «Жизели» и гром оваций. Еще не успев стянуть с себя тюлевое платье (лиф, украшенный богатым орнаментом, Боженке после каждого спектакля приходилось подправлять), Анна потянулась к телефону и заказала междугородный.
– Можете преспокойно отменить, – сказала костюмерша, войдя в уборную, – он уже звонил.
– Кто?
– Тот, кому собираетесь звонить вы!
Анна не сразу поняла, почему Боженка перебирает вещи на столе, почему открывает ящик. Она приподняла даже крышку шкатулки и плетеной корзинки.
– Потребовал, чтобы я записала, как будто у меня склероз.
В конце концов вытянула потерянный листок из кармана собственного фартука, насадила на нос очки и принялась читать:
«Вашек съел семь кнедликов и спит как убитый».
Анна высвободилась из своего платья, и на лице у нее заиграла улыбка.
– Решил меня утешить, думает, я тут с ума схожу от страха. – С этими словами она вошла в душевую и начала насвистывать, как мальчишка.
– Но это еще не все! – кричала Боженка. – Через час он позвонил снова и сказал, что на улице пошел снег… – Она многозначительно помолчала.
Анна не отзывалась.
– Но ради этого нам в театр звонить не стоит, – продолжала костюмерша, – о снеговых заносах сообщают в сводках погоды, верно?
