– Но что же на самом деле произошло в Палаццо Дарио? – спросила Ванда, чтобы заставить господина с впалыми щеками продолжить говорить, а самой спокойно читать дальше.
– В Ка Дарио, – ответил господин, – всегда что-то праздновали, во все времена. Думаю, вряд ли найдется другой палаццо, в котором так много веселились. Во времена Мика Суинтона и Миниато вечеринки гремели одна за другой. «Кокаин килограммами. Это были не праздники, это были оргии». «Бюстгальтеры и трусики так и вылетали из окон», – рассказывали таксисты, которые вынуждены были простаивать внизу у причала ночи напролет.
– По-моему, вы несколько преувеличиваете, – пробормотала Ванда и продолжала читать о том, как венецианки уже в XVI веке осветляли волосы и брови и делали макияж.
Куртизанкам же краситься не разрешалось, и они накладывали на лицо на несколько часов вымоченное в молоке мясо, чтобы кожа была бледной. Они же изобрели мушки – маленькие черные эластичные кружочки из тафты. Ванда попыталась представить себе, как «ночная бабочка» лежит в своем алькове с пропитанным в молоке куском говядины на лице.
– Ну, может быть, несколько и преувеличиваю. Несколько, – не унимался господин напротив. В его голосе прозвучало негодование.
– Во времена Вергато в Ка Дарио было спокойно. А после его кончины дом довольно долго пустовал, никто не решался купить его, хотя цена была довольно сносной. По-моему, сначала им заинтересовался этот американец, режиссер. Он просто загорелся желанием, еще бы, десять миллиардов за палаццо эпохи Ренессанса на всемирно известном Большом канале – это просто подарок. Он всегда приезжает в Венецию со своей женой в канун Нового года и останавливается в отеле «Гритти» прямо напротив Ка Дарио. Возможно, как-то за завтраком он смотрел на дом и подсчитывал, сколько же ночей ему пришлось бы провести в Венеции, чтобы оправдать эти десять миллиардов. А с такими ценами, как в отеле «Гритти», этих ночей было бы не так уж и много. Там аренда одной анфилады стоит миллион, то есть стоимость почти десяти тысяч ночей в Ка Дарио. И если бы ему суждено было провести их там, они пролетели бы за тридцать лет, что для такого города, как Венеция, равносильно взмаху крыла. Однако он отказался от сделки. Говорят, узнал о проклятии палаццо. Если вы меня спросите, я вам скажу: он слишком скуп. Однажды я наблюдал, как в антикварном магазине он восхищался двумя статуэтками венецианских мавров, но так и не купил их. Поймите меня правильно, синьорина, американцы стали чересчур жадными.
