На вешалке рядом с креслом Радомира висели костюмы всех эпох. Шаровары, куртки и камзолы с прорезными рукавами, высокие жабо, набивные короткие штаны и трико. Костюмы китайских мандаринов и одеяния дожей. Бархатные панталоны и парчовые куртки цвета голубой гортензии и насыщенного желтка. В общей сложности шестьдесят два костюма, многие из которых он сшил сам. Он покупал лучшие ткани в Риме, недалеко от Пантеона, в магазине, обслуживающем Ватикан.
Микель снял говядину с лица Радомира. Тот скорчил несколько гримас, желая убедиться, хорошо ли натянулась кожа, и посмотрел на Ванду. Она улыбнулась.
– Ты плохо выглядишь, – сказал он. – Ты не пользуешься помадой?
Ее помада съелась, а это было для Радомира равносильно обкусанным ногтям. Он поднял свое дряблое лицо к Микелю, и тот сначала смазал его кремом, а затем припудрил. Ванда вспомнила совет отца набраться терпения с этим Радомиром. «Не перечь ему, – сказал отец, – он чокнутый». Поэтому она благоразумно сжала губы.
– У меня не хватает времени на тебя, сердечко мое. Постоянные переодевания, макияж и, наконец, интервью с прессой. Голова идет кругом. – Он глубоко вздохнул.
Для сегодняшнего своего вечернего выхода в кафе «Флориан» он выбрал костюм в стиле рококо. Микель приподнял подбородок Радомира, отступил от него на шаг, чтобы осмотреть плоды своего труда на расстоянии – эту манеру он наблюдал летом у акварелистов, писавших виды Венеции. Им овладело вдохновение, и потому он решил добавить к макияжу Радомира штрихи бирюзовой подводки для век, хотя, подумала Ванда, бирюза слишком уж контрастировала с розовым костюмом. Он вывел штрихом от уголков глаз четкие стрелки в форме ласточкиного хвоста, на щеки Радомира легли красные румяна, на сморщенные губы – карандашный силуэт, как лук купидона.
Микель чинно, как церемониймейстер, надел на голову Радомира парик и покрыл сверху сеточкой для волос. Затем помог хозяину надеть бархатную жилетку.
С утра до позднего вечера Радомир был источником премудростей и острот, афоризмов и парадоксов. Они облаком витали вокруг него, как и сейчас.
– В карнавальном костюме нельзя забывать об исторической точности и соответствии со временем. В восемнадцатом веке жилетки застегивали только на нижние пуговицы. На верхние пуговицы их застегивали только мещане, потому что у них не было камердинеров, которые могли бы их расстегивать, – пропыхтел он.
Микель помог ему надеть камзол поверх жилета.
– Костюм – это состояние души. Карнавал – пристанище духа. Уже тогда, когда я спускаюсь по лестнице Палаццо Дарио, я превращаюсь в того, чей костюм на мне надет, – продолжал Радомир.
