[7] Ответ наш казачий из Азова-города Турецким и розных языков и вер толмачем и голове яныченскому:
[8] О, прегордые и лютые варвары! Видим мы всех вас и до сех мест про вас ведаем, силы и пыхи царя Турского все знаем мы, и ведаемся с вами, Турками, почасту на море и за морем, и на сухом пути. Знакомы уж вы нам. Ждали мы вас, гостей, к себе под Азов-город дни многие. Где полно ваш Обрагим Турский царь ум свой дел? Позор его конечный будет. Или у него, царя, не стало злата и сребра, что он прислал под нас, казаков, для кровавых казачьих зипунов наших 4 паши свои? А с ними, сказываете, что под нас прислано рати Турецкой одной его по описи 300,000: то мы и сами впрямь видим и ведаем, что есть столько силы его под нами, с 300,000 люду боевого, окроме мужика черного и охотника. Тех впрямь людей много, что травы в поле или песку на море... И то вам, Турком, самим давно ведомо, что с нас по сю пору никто, наших зипунов даром не имывал с плеч наших. Хотя он у нас, Турецкий царь, Азов и взятьем возьмет такими своими великими Турецкими силами и наемными людьми Немецкими, а не своим царевым промыслом и дородством, и разумом; не большая ему то честь и похвала будет его, царя Турского, имени, что возьмет нас, казаков, в Азове-городе: не избудет он тем на веки и не изведет казачья имени и прозвища, и не запустеет Дон головами нашими. На взыскание смерти нашей с Дону удалые молодцы к вам тотчас будут под Азовом. Не утечи будет пашам вашим от них и за морем. А естьли только нас избавит Бог от руки вашей сильныя, отсидимся от вас в осаде в Азове-городе, от великих таких сил его; от 300,000 человек, людьми своими малыми, - всего нас, казаков, в Азове сидит 5000: - срамно то будет царю вашему, Турскому, и вечный стыд и позор от его братьи, от всех царей и королей Немецких. Назвал он высока себя, будто он выше всех земских царей: а мы люди Божии; надежа у нас вся на Бога и Матерь Божию Богородицу и на иных угодников, и на всю братию и товарищей своих, которые у нас по Дону в городках живут. А холопи мы природные государя царя християнского царства Московского, а прозвище наше вечно - казачество вольное и Донское безстрашное. Станем мы с ним царем Турским биться, что с худым свиным наймитом. Мы собе казачество вольное исповедаем и живота своего не разсужаем, ни страшимся того, что ваши силы великие. Где бывают рати великие, тут ложатся и трупы многие... Наши казачьи руки малые - срамота, и стыд, и укоризна ему вечная будет, царю вашему Турскому, и пашам, [9] и всему войску. Где его рать топерво великая в полях у нас, ревут и славятся, а завтра в том месте у вас будут вместо игор ваших горести лютые и плачи многие: лягут от рук наших трупы многие. И давно у нас в полях наших летаючи клекчут орлы сизые, и грают вороны черные подле Дону тихого; всегда воют звери дивии, волцы серые, по горам у нас брешут лисицы бурые, а все-то скликаючи, вашего бусурманского трупа ожидаючи. Прежде сего накормили мы их головами вашими, как Азов взяли; а топерво вам от нас опять хочется того же, чтоб плоти вашей мы тех зверей накормили: и то вам будет по прежнему. А Азов-город взяли мы у царя вашего Турского не разбойничеством и не татиным промыслом, взяли мы Азов-город впрямь дородством своим и разумом, для опыту, каковы его люди Турские в городех сидят. А мы сели в Азове людьми малыми, розделяся с товарищи нароком надвое, для опыту же: посмотрим мы Турецких умов и промыслов. А все-то мы применяемся к Ерусалиму и Царюграду. Хочется нам також взяти Царьград: то государство было крепостное християнское".
