Поэтому они втроем и начали с того, что разработали более или менее универсальный план защиты и сделали необходимые приготовления. Затем они ужинали маслинами, свежим хлебом, вкусными продолговатыми помидорами, сырым луком и местным сыром “манури”, после чего отведали персиков и сладкого винограда без косточек. Пили легкую рецину с острова Мамос и под конец – бренди марки “Сотрис”, которое Лицас назвал единственным приличным греческим бренди. Бонд вполне удовлетворился двумя маленькими стаканчиками. Бренди было приторным, а этого Бонд не переносил. Однако, чтобы не огорчать Лицаса, он все же отозвался о напитке с похвалой.
В десять часов Лицас встал, потянулся.
– Спокойной вам ночи. Я посплю несколько часиков прямо здесь. Надеюсь до утра вас не сидеть. Если же ото случится, помните – быть тише воды, ниже травы.
Теперь ветер дул со стороны кормы, и “Альтаир” резко подбрасывало то вверх, то вниз. Заниматься любовью на маленьком суденышке, отданном на милость волн, все равно, что совершать полет в какой-то странной субстанции, которая кажется то разряженное, чем воздух, то плотнее, чем вода. В какой-то момент, когда Бонд и Ариадна были уже в экстазе, оба качали парить, как в невесомости, а затем – словно нырнули в неподвижную черную толщу океана.
Бонд лег лицом вниз, обхватив Ариадну за живот, тяжелый сон быстро настиг его. Однако, стоило чьей-то руке коснуться его плеча, как он мгновенно проснулся; голос, принадлежавший юноше, по-гречески прошептал:
– Kyrios Tzems. Despihis Ariadne.[8] Катер.
Палуба была погружена со мрак, светилась лишь расположенная на корме рубка, где Лицас дежурил у штурвала. Никаких других огней видно не было. Облака скрывали луну и звезды. Ветер заметно спал, до двух-трех баллов по шкале Бофора. Стараясь не высовываться из-за планшира, Бонд прокрался на корму и укрылся за углом рубки.
– Прямо по курсу, – негромко сообщил Лицас. – Спрячься за мачту и посмотри сам.
Бонд осторожно выглянул. Прищурил глаза. Впереди, ярдах в шестистах от их судна темнели очертания катера, с правого борта которого, как того требуют правила, горел зеленый сигнал, освещена была также и рубка. Бонд разглядел короткую заломленную назад мачту, на крыше рубки и внутри нее было заметно какое-то движение. Больше ничего.
– Шли со стороны Пароса со скоростью в двадцать узлов, – продолжал Лицас. – Когда стали подходить к нам по левому борту, сбросили скорость и легли в дрейф. Либо у них неполадки с двигателем, либо валяют дурака.
