– Мы почти у цели, моя Эндри, – сказал он, склоняя к ней голову. – Почти у цели.
Эндри, наверное, поинтересовалась бы, где эта «цель», если бы вдруг не очутилась в том мире, где мыслить не требовалось, – в мире, рожденном его поцелуем.
Поцелуй длился долго, наполняя сладостью их тела, дав взаимное счастье. И когда Пол наконец поднял голову, Эндри без колебания дала ему понять, что желает большего.
– Ах... моя Эндри, – промолвил он. – Я мог бы умереть от счастья, зная, что ты наконец готова стать моей безраздельно. – Но губы его тронула чувственная и одновременно чуть озорная улыбка. – Но я не умру. Я собираюсь жить и нежно, страстно любить тебя очень долго... возможно, не меньше, чем двести или триста лет.
Испытывая небывалую легкость в душе, полную освобожденность от прошлого и прежних сомнений и страхов, Эндри рассмеялась:
– Ты не только странный, Пол Хеллка, ты еще и сумасшедший!
И, запрокинув голову, она в первый раз поцеловала его по собственной инициативе.
Губы их слились; языки начали свою сладостную дуэль. Возбуждение, подобно пожару, охватило Эндри. Призывный, молящий стон сорвался с ее губ, когда Пол вдруг отвел свои губы. На этот зов он ответил вздохом, полным сожаления и покорности обстоятельствам.
– Сердце мое, я понимаю тебя, – прошептал он. – Я чувствую и разделяю твою страсть. И ни чего не хочу сейчас так сильно, как лежать в колыбели твоих шелковистых бедер и умирать там снова и снова.
Он почувствовал, как она затрепетала от его слов, и крепко прижал ее к себе.
– Но уже поздно, моя Эндри, а ведь у нас важные дела.
Дела? Эндри нахмурилась. С точки зрения ее разгоряченных чувств во всем свете не существовало ничего более важного, чем потребность ощутить его внутри себя, заполнить нестерпимую пустоту.
Уже одно предвкушение их полного слияния сводило ее с ума.
– Дела? – вскричала она. – Какие дела?
– А разве мы не собирались устроить два отдельных праздничных ужина для Селии и Блейна? – спросил он, деликатно давая ей возможность вспомнить.
– О Господи! – воскликнула Эндри, мгновенно стряхивая с себя дурман страсти. – Девичник и мальчишник?
– Ну конечно, – подтвердил Пол, медленно отпуская ее, – девичник и мальчишник.
Эндри бросила взгляд на запястье, затем взглянула ему в глаза.
– Я забыла часы! Пол, который час?
Пол усмехнулся.
– Нечего паниковать понапрасну, – сказал он, протягивая ей руку. – Все уже подготовлено. Нам осталось только привести себя в порядок.
Добравшись до стоянки, принадлежавшей колледжу, он усадил ее в свою машину и отвез домой. Время поджимало, поэтому он не стал выходить из машины, но все же нашел несколько мгновений для поцелуя, который опять довел ее почти до потери сознания.
