В страхе, что ей, быть может, никогда не удастся собрать столько сил, Эндри смотрела на Пола со слезами на глазах.
– О Пол, что же нам делать? – воскликнула она, в своем ужасе не сознавая, что, использовав местоимение «нам», продемонстрировала крошечную трещину, уже образовавшуюся в скорлупе. – Я все-таки такая трусиха.
– Ты настолько же трусиха, насколько сумасшедшая, – сказал Пол, своим неизменно мягким тоном, который так ее завораживал. – И будем жить, как жили до сих пор. Время пока терпит.
Его последнего замечания Эндри не поняла, но это не было для нее внове. На самом деле она не понимала и половины того, что он говорил ей. Мысленно положившись на его спокойную уверенность, она буквально припала к его дарящему избавление от тревог сильному телу.
– Я хочу перестать бояться, Пол, – сказала она. – Я хочу освободиться от страха...
И, поколебавшись, призналась:
– Я хочу быть с тобой.
Пол закрыл глаза, словно собираясь с духом. Кольцо его рук стало еще теснее.
– Мы будем вместе, как и раньше, – выговорил наконец он. – Но с сегодняшнего дня мы будем вместе здесь, в этом, только нашем месте, где никто не помешает нам искренне выражать наши мысли и чувства.
И он вновь поцеловал ее. В нежности его поцелуя она обрела новые силы. И, очарованная, вздохнула.
– Я всегда любила это место, – сказала она, не догадываясь, что выдает ему сокровенное.
– Я тоже, – отозвался он. – Это идеальное место для наших встреч.
И в последовавшие за этим дни Эндри погрузилась в жизнь, оказавшуюся повторением былых снов.
Иногда они встречались и шли к лужайке вместе. В иные же дни, когда Пол был занят на разного рода собраниях и встречах, Эндри в одиночку шла к заветному дереву и дожидалась прихода Пола. А бывало и так, что благодаря суматохе, сопровождавшей подготовку к венчанию Селии, Эндри оказывалась на лужайке позже условленного часа. Но, как и в ее снах, он всегда стоял на своем месте, у истока тропинки, и ожидал ее появления.
И постепенно, по мере того как текли дни, Эндри освобождалась от своих страхов, неуверенности в себе, излишней сдержанности – всего, что привязывало ее к воспоминаниям о боли и измене.
Пол проявлял максимум терпения, всегда предоставляя ей инициативу... в разговорах и ласках.
– О Пол, тебе обязательно надо посмотреть на свадебное платье тети Селии! – с восторгом воскликнула она в один ранний пасмурный вечер.
Была уже середина октября, и дни стремительно уменьшались – и по долготе, и по количеству времени, оставшегося до свадьбы Селии и Блейна. – Она теперь такая красивая, прямо помолодела и... так бесконечно счастлива, – продолжила она.
