Карла нисколько не сомневалась, что Джарид начнет к ней приставать, едва они останутся вдвоем, и не имела ни малейшего представления, что же предпринять в ответ на его натиск. Ей захотелось убежать и спрятаться, но затем она совершенно ясно осознала, что игра зашла слишком далеко для такого финала. Самоуверенное решение, которое она приняла, находясь в надежных стенах своей квартиры, теперь уже не казалось ей столь легко осуществимым. Страх все сильнее сжимал ее сердце... но уже не оставалось времени что-либо предпринять.
Во время ужина Джарид был необычно молчалив и сдержан, оставляя Карле догадываться о его мыслях... и о его планах.
По дороге в номер он по-прежнему хранил молчание.
Карла не представляла, чего от него ожидать в следующий момент, и, уж конечно, не предвидела того, что произошло на самом деле. Отперев и распахнув дверь ее комнаты, он развернулся и зашагал прочь.
Онемев от удивления, Карла наблюдала, как он скрылся в своем номере.
Оставив дверь нараспашку, она сделала несколько шагов, швырнула куртку на кресло и остановилась посередине комнаты, растерянно нахмурив брови. Ей казалось, что она готова к нападению с любой стороны. Неожиданная подножка ошеломила и повергла в оцепенение. Ощущение того, что ей дали отставку, больно укололо ее, а на смену ему пришел гнев.
Готовая, казалось, смело встретить любое эмоциональное переживание, к острой горечи отказа Карла готова не была.
А гнев все нарастал – гнев на свои пустые страхи, гнев на Джарида, который умышленно усиливал их, а затем безжалостно развеял.
Черт побери, он даже не пожелал ей спокойной ночи!
Не успело ее возмущение оформиться в четкую мысль, как Карла услышала легкий щелчок закрываемой двери, и сразу вслед за тем послышался приятный низкий голос Джарида:
– Ну как насчет стаканчика вина?
Резко повернувшись, Карла посмотрела на него, и оцепенение на ее лице сменилось искренним изумлением. В одной руке он держал нераскупоренную бутылку, как она заметила, прекрасного дорогого белого вина, а в другой – два обычных гостиничных стакана. Придя к выводу, что отставку ей еще не дали, она в замешательстве переводила взгляд с бутылки на стаканы.
– Я поняла из твоих слов, что эта штука, – сказала она, кивая головой на бутылку, – запрещена в заповеднике.
Ответная улыбка Джарида несла в себе нечто более крепкое и пьянящее для ее чувств, чем содержимое бутылки, из которой он наполнял теперь стаканы.
– В законе ничего не сказано о том, что запрещается приносить свое, – сказал он, протягивая ей вино.
