– Я должен, я хочу этого и буду делать то, что хочу, – зарычал он, словно подтверждая жестокость, приписываемую ему Анной. Его язык бешено плясал в водовороте его влажного дыхания, неся сладостную пытку ее коже и разбуженным ощущениям. – Что-то изменило твое отношение ко мне с момента, когда я ушел от тебя утром, и до моего появления вечером.
Чтобы усилить атаку, Джарид принялся порывисто водить кончиками пальцев по всей длине ее руки. В ответ мириады иголочек вновь, как несколько минут назад, затанцевали по коже, вызывая зуд нетерпения от плеч до кончиков ногтей.
– Мне не нравится эта перемена, – раздраженно прошептал он. – И я хочу знать, что вызвало ее.
Невероятно, но Карла почувствовала, что попала в ловко расставленную им западню, совершенно очарованная его губами, от которых все переворачивалось внутри; они все еще скользили по плавному изгибу ее шеи, а пальцы плавно двигались по ее рукам. Она не могла пошевелиться. Ее мозг отказывался соображать. Каждый нерв, каждая клеточка ее тела спешили повиноваться всем прихотям Джарида.
Он использует тебя!
Этот внутренний крик, родившись на каких-то первозданных глубинных уровнях ее инстинкта самосохранения, пробившись сквозь вакханалию чувств, вонзился в сознание Карлы, пробуждая его к действию.
Напрягаясь изо всех сил, Карла справилась с неровным дыханием, охлаждая пыл желания, парализующего волю. Она сглотнула, потом еще раз, проталкивая вглубь душившие ее слезы, и сказала с дрожью в голосе:
– Ничего не изменилось.
– Изменилось, – ответил он, губами отворачивая вырез платья и припадая к обнажившемуся плечу. – На открытии галереи ты была холодной и сердитой. Вчера вечером ты была прохладной и сдержанной. Сегодня утром ты пылала... из-за меня.
Его язык кругообразно двигался по ее ключице, вызывая в ней жгучий трепет.
– А сегодня вечером... сегодня вечером ты боишься меня. Почему?
– Я не боюсь тебя! – возразила Карла, вновь и вновь содрогаясь от нежных, томительных движений его языка. – Я... Я не боюсь.
Голос у нее пропал.
Джарид рассмеялся. Проникновенно... Так проникновенно...
Этот наполненный чувственностью звук сначала затуманил ее сознание, словно темная душная ночь окутала ее. А затем его нежный смех пронзил ее, и Карла почувствовала ноющую боль во всем теле – в суставах, на коже, в зубах. Дыхание вдруг стало частым и поверхностным, а боль горячими струями продолжала растекаться в ней, заполняя все пустоты, распаляя воображение. Ей стало казаться, что она уже ощущает жар входящего в нее тела Джарида и страсть обладания, которую тот испытывает.
