– Ренальд де Шатильон меня не волнует, – ответил король.
– Тогда кто же? Впрочем, я сказал уже: ваша воля для нас закон. Если вы этого хотите, мы останемся.
– Но я-то этого не хочу! – выкрикнула разгневанная Сибилла. – Милостивый господин мой брат! Я этого не хочу! Вы же дали разрешение на наш отъезд! С какой стати вы его теперь отменяете?… Вещи уже уложены… Я так радовалась… Мне давно уже надоел этот город, где сплошной камень, сплошная пустыня… Я здесь задыхаюсь… Уехать, уехать хоть на несколько недель! Несколько недель… Всего-то! Да и что случилось-то? Извольте немедленно объяснить, почему нам нельзя уезжать!
– Не знаю… – в третий раз повторил больной.
Он и вправду не знал. Какое-то предчувствие, какая-то смутная тревога овладела им. Слишком уж блестели глаза у великого магистра храмовников во время его краткой стычки с Монферратом. Нехороший блеск, подозрительный. Но как об этом скажешь?
– А если не знаете, значит, нет никакого повода нас задерживать, – стояла на своем Сибилла. – Ради собственного каприза хотите меня обидеть! Вечно вы надо мной измываетесь… Столько лет в монастыре держали…
– В монастыре вас держал не я, а матушка.
– С вашего дозволения! Могли бы за меня заступиться. Молодые годы пропали в заточении… За что?
Вне себя от гнева, она позабыла о своем отвращении и подскочила к постели.
– Ваши пропавшие в заточении годы все равно лучше моих, проведенных на троне, – тяжело вздохнув, ответил король сестре, которая тут же отпрянула назад.
Монферрат молчал, не вмешиваясь в семейную распрю. Он, впрочем, не знал, чью сторону принять. Не исключено, что Балдуин хочет его задержать, чтобы поскорее передать ему королевскую власть. Тогда стоило бы остаться – недурно стать королем на два месяца раньше обещанного… Но Сибилла! Он все еще был в нее влюблен, не успел натешиться молодой женой, так же, как и она, мечтал о беззаботной поездке в веселые приморские города, утопающие в апельсиновых рощах и виноградниках. Станешь королем – прощай забавы! Шлем на голову, меч в руку – и знай носись от границы к границе, разбирайся с баронами, храмовниками, иоаннитами, со всеми этими бесами, которые несноснее сарацинов…
– Не хочу! Не хочу! Не хочу! – плакала Сибилла, топая ножкой. – И хоть бы какая-то причина была! Так нет! Только чтоб меня позлить, не пускает!
Монферрат внезапно нахмурился.
– Может, вы чувствуете себя хуже, государь?
– Нет, – ответил Балдуин, – наоборот. Я чувствую себя немного окрепшим. Летом мне всегда лучше. Дело не в этом.
