Она всхлипнула, не сумев сдержаться, и они долго молчали, чуть ли не удивляясь тому, что не слышат потрескивания пламени и криков жертв.
Колен тоже смотрел на огни. Время от времени он издавал какой-то хриплый звук и бормотал сквозь зубы:
– Точно как у нас… Совсем так же… Совсем так же… Я-то знаю, как все бывает… Кто попробует спастись – бах! – тут же уложат!
Они прошли немного вправо, и в тумане, как раз под ними, появилось еще несколько огней.
– Глядите, – показал Рыжий Колен, – там внизу тоже горит.
– Нет, – сказала Антуанетта, – это ворота Салена. Стражники жгут там можжевельник, чтоб прогнать заразу.
Лицо Колена застыло от ужаса. Только губы дрожали. Капли пота застревали в густых бровях, потом падали на бороду, точно лунный жемчуг. Возможно, виной тому было освещение, но только в лоснящемся лице Колена появилось что-то нечеловеческое. Спутники, онемев, смотрели на него.
– Я… я не ходок с вами, – пробормотал он. – Вы их не знаете, французов-то… Я не ходок…
Голос прозвучал сдавленно, точно что-то душило его.
– Ты не уйдешь, – сказала Антуанетта. – Ты нам нужен.
– Плевать я хотел… Ты их не знаешь… Где тебе их знать… Пошли… Пошли… Не надо туда спускаться.
Антуанетта еще раз попробовала его успокоить.
– Ты же понимаешь, на Сален они не пойдут. Больно там крепкие стены… А потом, пойми ты: ежели они возьмут город, так и бараки тоже возьмут.
– Нет, бараки они никогда не трогают. Цирюльник говорил мне… Я из-за этого там и торчу. Меня-то ведь не назначали туда. Нет, к баракам они не пойдут. Они чумы боятся.
Казалось, он начал успокаиваться. Потом, мгновение поколебавшись, повернул и пошел назад, в гору. Антуанетта хотела было остановить его, но Матье взял ее за руку и удержал подле себя.
– Пусть идет, – сказал он. – Он так трясется – все может испортить.
И почувствовал, как напряженная рука Антуанетты обмякла под его ладонью. Он выпустил ее, но Антуанетта тотчас вцепилась ему в запястье и прошептала:
– Твоя правда… Не нужен он нам, этот бедолага. – Повернувшись, она крикнула вслед уходившему Колену. – Эй, попомни снять сабо, как будешь выходить из леса. Не то всех перебудишь!
– Попомню.
Они послушали, как затихает, удаляясь, звук его по-звериному шумного дыхания. И снова вернулась тишина, плотная, пронизанная холодом, который поднимался снизу, оттуда, где густеющий туман постепенно скрывал из виду зажженные войной пожары.
– Да, – сказала Антуанетта, – этот совсем как стражник: французов боится больше чумы!
