Полицейские машины Нью-Хевена получили приказ разыскать высокого худого человека с седыми волосами и козлиной бородкой, возможно вооруженного лучами смерти, дезинтеграторами и прочими реальными или вымышленными видами оружия.
Несколько часов полиция со включенными сиренами прочесывала город. Наконец смертельно опасный маньяк был обнаружен с газетой в руках на скамейке в скверике в трех кварталах от госпиталя. Он улыбнулся полисменам, даже не пытаясь сопротивляться, и взглянул на часы.
– Три часа сорок восемь минут. Неплохо, ребята, совсем неплохо, особенно если учесть, как тщательно я прятался.
Один из полицейских заметил, что карман профессора оттопыривается. В нем оказался еще один аппаратик, состоящий из мешанины проводов. Мэтьюэн пожал плечами.
– Мой гиперболический соленоид. Дает коническое магнитное поле и позволяет управлять железными предметами на расстоянии. Я вскрыл им замок двери перед лифтом.
Когда около четырех часов Брюс Инглхарт появился в госпитале, ему сказали, что Мэтьюэн спит. Брюс настолько удачно поднял скандал, что вскоре узнал, что Мэтьюэн проснулся и через несколько минут он сможет к нему пройти. Войдя в палату, он увидел облаченного в халат профессора.
– Привет, Брюс, – сказал Мэтьюэн. – Они завернули меня в мокрую простыню как египетскую мумию. Знаешь, я чуть не уснул, потому что здорово расслабился. Я сказал им, пусть делают со мной все, что им нравится. Кажется, мой побег их разозлил.
Инглхарт немного смутился.
– Да ты не волнуйся, – продолжил Мэтьюэн, – я никакой не сумасшедший. Просто я понял, что ничто на свете не имеет значения, включая всякие там пожертвования. А здесь я просто весело провожу время. Вот посмотришь, какой поднимется переполох, когда я снова удеру.
– Но разве вас не волнует будущее? – спросил Инглхарт. – Ведь вас могут перевести в Миддлтон, в обитую войлоком палату...
Мэтьюэн небрежно махнул рукой.
– А мне все равно. Я и там смогу развлечься.
– А что станет с Джонни, с пожертвованием Далримпла?
– Чихать я на них хотел.
В этот момент приоткрылась дверь и в палату заглянул санитар, дабы убедиться, что непредсказуемый пациент на месте. В госпитале не хватало служителей, и за профессором не могли установить постоянное наблюдение.
– Я вовсе не говорю, что не люблю Джонни, – сказал Мэтьюэн. – Но когда к тебе приходит реальное чувство пропорции, как это случилось со мной, то начинаешь понимать, что человечество – всего лишь пленочка плесени на поверхности слепленного из грязи шара, и что никакие усилия, за исключением питания, крыши над головой и развлечений, не стоят потраченной на них энергии. Первые два пункта мне пожелали обеспечить власти штата Коннектикут, а мне остается позаботиться о третьем. Что у тебя там такое?
