– Что, страшно, да?.
Потом я поднялся на ноги, поднял с пола четыре лучемета и протянул три рукоятками вперед.
– Копьем кто фехтует? – рыкнул я, надвигаясь на отшатнувшиеся маски.
Три руки схватились за рукоятки.
– Это – огненные копья. Нажимайте на крючки и будет огонь. – проинструктировал я, проходя сквозь стену крупных фигуры.
Закинув лучемет на плече, я сунул в рот папироску и побрел к коням, чувствуя себя хорошо поработавшим камикадзе. За спинами всшипели три зеленых вспышки, сменившиеся восторженным ревом. Вяло хмыкнув дымком, я заполз на Сумрака и задумался о прогрессирующем сумасшествии, которое на меня снизошло.
Тяжело, очень тяжело скрывать от себя себя же, которым быть не готов, потому что как-то раз это плохо кончилось, и поэтому в этот раз тоже плохо кончиться.
Я вздохнул и позволив полной безнадежности окутать меня, направил Сумрака к замку. Безнадежность, поковырявшись во мне, выдала мысль, что все умрут, а потом станет плохо, и я согласился с ней, потому что сил бороться не было.
Какой-то тревожный запах стучался в дверь руин моего сознания. Запах, растворявшийся в темноте, заставлял гнилушки костей, обтянутых слизью мяса, дрыгаться, чтобы обнять рукоять и начать движение острого куска железа сквозь такую же гниль, заляпанную слизью…
– Хуш! Хуш!!!!! – Гром сорвался на трубный глас, способный оживить мертвого или обратить на себя мое внимание.
– А? – вяло отбуркнулось мое тело.
– Хуш! Передовой отряд напал на стоянку! – прокричал Гром.
Я понял, что он скажет дальше, и понял, что я счастлив.
– … Они захватили Эрму.
Счастье брызнуло в кровь, заполнив радостью мести каждую клеточку.
– Давно? – поинтересовался я спокойным голосом, спрыгивая с Сумрака.
– Они захватили Эрму. – повторил Гром.
– И что?! – рявкнул я, повернувшись к нему. – Умирать от горя?! Куда ее повезли?! Давно?! Сколько охраны?
– Неизвестно. – зло буркнул Уш.
Его злой бурк, очень понятный и близкий, погасил раздражение трагическими воплями Грома. Я стал спокоен и рад, как пожарник, тушащий склад конопли. У меня появился хороший повод умереть, точней, поумирать, в битве. И желание сделать это с наибольшим уроном для противника.
– Уш, сколько человек может действовать? – спросил я его, еле заметно кивнув на застывшего столбиком Грома.
– Все разведчики и половина старых воинов.
– Хорошо.
Слова потекли сами. Я стал спокойным и безжалостным, четко знающим, что делать:
– Половину разведчиков – на погоню – узнайте, в каком городе. Всех, кто умеет ковать и лить – в мастерскую. Остальные – как угодно сделайте доспехи, в которых можно пройти через огонь. Доспехи должны одеваться на обычные. Рекомендую толстую кожу. Выходим на рассвете. Я в мастерской.
