– Иди и выполняй то, что тебе приказали! – Осман-бей повысил голос.
Селина фыркнула и, покачивая крутыми бедрами, направилась к дверям.
Дождавшись, когда она выйдет, я полушепотом спросил:
– Это ваша жена, мистер Осман-бей?
Толстяк вздрогнул, словно я задел его за живое неприличным вопросом, и взмахнул рукой:
– Что вы! Как такое могло прийти вам в голову, мистер Бойд! Селину я получил в уплату по карточному долгу.
– И она согласилась быть средством картежных расчетов? – удивился я.
– Ей это совершенно безразлично, – уклончиво ответил Осман-бей. – Какая разница, кто ее содержит... В моей родной стране таких, как Селина, быстро бы отучили от лени палками.
– Неужели палками?
– Именно. Какой прок от цивилизации, если она развращает женщин.
Появилась Селина и небрежно поставила на ковер поднос с кофейником и двумя маленькими чашками, в которых дымилась угольно-черная жижа. Я машинально взял одну и немного отхлебнул. Впечатление было такое, что рот мой наполнился горячей густой грязью. С величайшим трудом я не выплюнул ее на ковер.
– Ах, какой кофе! – Осман-бей удовлетворенно зацокал языком. – Настоящий турецкий кофе.
– С сахаром и сливками это, должно быть, еще можно пить, – сказала Селина, с садистским наслаждением наблюдая за мной.
– На такое способны только гяуры, – возразил Осман-бей. – Да разве можно портить столь изысканный напиток сахаром, а тем более сливками.
Его замечание окончательно сразило меня. Мой желудок конвульсивно сокращался, недавно проглоченная горькая бурда подступила к горлу.
Осман-бей с блаженным видом опорожнил чашку, а затем обратился ко мне:
– Уж теперь-то вы знаете, что такое настоящий турецкий кофе. Думаю, впечатления от него не изгладятся из вашей памяти?
– Никогда, – пробормотал я, сдерживая позывы к рвоте.
– Можно перейти и к делу, – он тяжело вздохнул. – На Востоке не принято начинать серьезные беседы вот так сразу, но я, увы, оказался в плачевном положении. Моя жизнь погублена. Если вы не спасете меня, мистер Бойд, позор и бесчестье падут на мою несчастную голову.
– Это у вас после кофе, – сделал я осторожное предположение. – Нельзя употреблять такой крепкий напиток натощак.
– Не шутите, – печально произнес он. – Ныне время печали, а не веселья.
– Так в чем же ваши проблемы?
– Мой друг и компаньон Абдулла Мюрид доверил мне главное сокровище своей жизни. Он доверился мне, а я... а я... а я не смог его сберечь.
Казалось, он вот-вот расплачется.
– Что же требуется от меня?
