"Вот оно что, – подумал я. – Речь идет о приборе для курения... А я-то возомнил бог весть что. Нет, жара действует на меня отупляюще. Необходимо немедленно выпить стакан виски со льдом и залезть под холодный душ".
Приняв такое решение, я заявил:
– Знаете что, я лучше вообще уйду отсюда и не буду вас беспокоить. Так будет лучше для всех.
– Да заходите вы, господи! – на ее лице отразилось нетерпение. – Только не пяльтесь на меня так. То, что на мне, – всего лишь служебный наряд.
Я двинулся за ней, словно лунатик. По мере того, как мы переходили из комнаты в комнату, воздух становился все более благоухающим.
Казалось, где-то здесь дымится ладан.
Большой зал, куда меня проводили, выглядел не менее экзотично, чем и сопровождающая меня красотка. Пол покрывал огромный белый ковер из верблюжьей шерсти, по которому были небрежно разбросаны расшитые подушки. Какие-нибудь образчики привычной мне мебели совершенно отсутствовали.
На ковре, облокотившись на одну из подушек, возлежал плотный мужчина с кальяном в руке. Рассмотреть подробности мешал царивший тут полумрак. Каждый раз, когда хозяин брал мундштук и глубоко затягивался, дым, проходя через воду, вызывал бурное бульканье.
– К вам мистер Бойд, сэр, – сказала одалиска. – Не знаю, что вам от него нужно, но, кажется, у него что-то не в порядке с головой.
– Не болтай, – слабым голосом сказал мужчина, указывая на ближайшую ко мне подушку. – Присаживайтесь, мистер Бойд.
– Вы и в самом деле Осман-бей? – спросил я, выполнив его просьбу.
– Да, – мужчина ласково погладил свою редкую бороденку, словно желая удостовериться, не отклеилась ли она.
Давать более подробную информацию о себе он не стал, в очередной раз приложившись к бурлящему аппарату.
На то, чтобы дым, не столько ароматный, сколько едкий, прошел по всей системе кальяна и достиг рта курильщика, требовалось немалое время. Его-то я и посвятил тому, чтобы получше разглядеть Осман-бея.
На нем была голубая рубашка, едва сходившаяся на огромном животе, и ядовито-зеленые тесные панталоны. Ступни ног, узкие как у женщины, были босы. Голову украшал давно не чесанный черный парик, лоснившийся от жира, а на ногтях блестел серебристый лак. Глядя на этого человека, я засомневался как в его физическом, так и в душевном здоровье.
Покончив со своим кальяном, он руками развеял столб густого синего дыма и с важным видом хлопнул в ладоши.
– Селина, подай кофе!
– Разве у нас сегодня праздник? – полюбопытствовала она.
