Захар стукнул по лбу стражника рукояткой кинжала и, недобро хмурясь, повернулся к Константину:
– Ты путаешь что-то, фотограф. Война идет. А закончится она тогда, когда мы Хильсинки, или как их там, тамошние возьмем и освободим угнетенный финский народ из лап капиталистов и кулаков-эксплуататоров.
Тем не менее Захар хватко разрезал путы на ногах и руках Малышева. Тот благодарно посмотрел на Захара и начал растирать руки.
– Бог с тобой, солдат. Война с финнами, так с финнами. Правда, когда я родился, мы уже почти лет тридцать как и финнов, и немцев, и японцев, мать их, победили.
Костя массировал ступни, восстанавливая кровообращение.
Захар сидел напротив, разглядывая одежду и ботинки Малышева.
– Слышь, фотограф. А ты, часом, не из контры будешь? Чтой-то одежка на тебе ненашенская.
Костя быстро отодвинулся от красноармейца.
– Я тебе, Захар, сейчас одну новость скажу, но ты на меня с ножом не кидайся, лады?
Захар подумал и мотнул головой:
– Лады, фотограф. Давай политинформацию.
Костя тщательно подбирал слова.
– Видишь ли, Захар. Война, про которую ты говоришь, между финнами и СССР закончилась больше пятидесяти лет назад. И мы, СССР, победили.
Захар хмыкнул:
– Еще б мы не победили. Только это ты ошибаешься, фотограф. Война идет. Как она могла закончиться пятьдесят лет назад, когда я еще вчера от этих самых финнов дра… отсту… перегруппировывался.
Костя начал по-другому:
– Как по-твоему, Захар, который сейчас год идет?
Пригодько замолчал, посмотрел в потолок, пошевелил губами и ответил:
– Одна тысяча девятьсот тридцать девятый от рожд… Просто одна тысяча девятьсот тридцать девятый. Декабрь месяц.
– Во-от, – удовлетворенно произнес Константин. – А я родился в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. Ну-у? Понимаешь?
Красноармеец насупился и поиграл кинжалом.
– Что ну? Дурак ты или блаженный. По-твоему, так и товарищ Сталин Иосиф Виссарионович – не генеральный секретарь?
– Так я о чем, – радостно загомонил Малышев. – Помер Сталин твой, лет уже как сорок.
– Ты говори-говори, да не заговаривайся. – Захар явно начал выходить из себя. – Ты сейчас такое сказал, что, будь мы на большой земле, тебя б… сам знаешь куда забрали.
Захар поскреб голову.
– Не то ты говоришь, парень. Но ты хоть из русских. А этот… – Захар пнул ногой бессознательного стражника. – Хрен его знает, чей. Может, и не финн.
Костя улыбнулся, осознавая, что до Пригодько начало доходить хоть что-то. Но Захар продолжил:
– Может, это немец или франкист какой.
