— Нам бы обличье сменить, — запаленно прохрипел оборотень под Вано.
Алеша опомнился. Действительно, вряд ли их ласково примут местные кадры при виде таких странных лошадок. Юноша свистнул клубочку, и тот послушно прыгнул к нему за пазуху. Вервольфы немедленно нырнули в лощину. Там, вдали от посторонних глаз, с них сняли отчаянно ругающихся Ваську и Ару, после чего волки с облегчением обернулись дюжими молодцами. Видок у них был, надо сказать, еще тот. Обветренные, исполосованные шрамами лица, не первой свежести рубахи, подпоясанные бечевой, серые, в многочисленных заплатках штаны, аккуратно заправленные в старые, потрепанные лапти, и в довершение картины — узловатые дубинки в руках.
— Н-да... — Алексей почесал в затылке. — Я так понимаю, основная профессия — работники ножа и топора?
— Не, дубинки, — честно признались оборотни.
— Ладно, пока работаете при мне — охранниками будете, а потом… лучше под руку не попадайтесь. Не уважаю ваш промысел. Как вас звать-то?
— Дема.
— Сема.
— Косьян.
— Демьян... это шоб с Демой не пугали.
— Ладно, Демы-Семы. Слушать меня как отца родного, без приказа ни с кем не задираться и помалкивать в тряпочку, — строго сказал Алексей. — За мной!
Выбравшись из лощины, разношерстая команда Алеши влилась в широкий людской поток, двигавшийся в сторону Искера.
— Чегой-то тут затевается, — пробасил Сема.
— Ага, — согласился Дема, — почитай, все улусы в Искер двинулись.
— Татарвы-то скока-а-а.. . — почесал в затылке Косьян.
— Не тока татарвы... вона — остяки топают, вогулы. Кажись, хан Хучум орду собирает, — встревожился Демьян. — Может, на Русь собрался?
— Не, — уверенно заявил Дема, — конных мало, опять же с семьями идут.
— Да вы никак патриоты — удивился Алеша, — места хорошо знаете?
— Забегали, — уклончиво хмыкнул Демьян.
Пока они вели эту неспешную беседу, радостно гомонящий поток внес их в городские ворота, протащил по узкой улочке и выплюнул на широкую площадь, в центре которой подле минарета стоял большой шатер, крытый цветным войлоком и коврами. Вокруг шатра — ограда, расцвеченная затейливыми узорами. На длинном шесте над шатром раскачивался белый конский хвост.
— Интересно, чему так узкоглазые радуются? — пробормотал Алеша.
— А ты у абыза поспрошай, — посоветовал Косьян, — вон, видишь, стоит? Их хану из Бухары прислали — проповедовать веру Магомеда. Они все знают.
Алеша, рассекая толпу, двинулся к одетому в черный, опоясанный белым платком халат худощавому старику, ориентируясь на его белоснежную чалму.
