— Да, вот именно, — с трудом сведя губы в слабое подобие улыбки, соглашаюсь я с бароном.
Некоторое время все оценивающе разглядывают друг друга, баварцы — со спокойным осознанием силы, французы — с вызовом.
— Я надеюсь, господин де Лаваль, — фыркает наконец Жанна, — что это последняя... поэтическая дискуссия с моим личным лекарем, которую вы проводите. На будущее я запрещаю проводить подобные турниры. А если у вас мало врагов по эту сторону Луары, переберитесь на ту!
Крутанувшись на месте, она быстро удаляется, за ней дружно топают гиганты Пьер и Жан, на фоне которых она кажется семилетним ребенком. Оставшиеся молча провожают Деву хмурыми взглядами, затем конфликт как-то сразу заканчивается.
— Отойдемте, господин барон, — приглашающе рычит Жак де Ли и молча кивает мне, мол, ты тоже двигай с нами.
Мы втроем отходим на пару десятков шагов — здесь, на дальнем краю поляны, никто не сможет нас подслушать, — и баварец без обиняков спрашивает Жиля де Рэ:
— Что это вам в голову пришло?..
— А что, я должен давать вам объяснения? — фыркает барон, без особого страха меряя взглядом нависающую над ним металлическую статую.
— Мне — нет, — баварец подчеркивает интонацией первое слово, — а вот дофину...
— Кузен послал меня сюда, — надменно замечает барон, — поручив руководство отрядом.
— Но не собственной свитой Девы! — веско роняет баварец. — К тому же сьер Армуаз — личный телохранитель Жанны и доверенное лицо Карла Валуа. Дофин сам отобрал его из доброй сотни кандидатов!
Вот это удар! На лице барона удивление сменяется испугом, но вельможа тут же берет себя в руки. Он смотрит мне прямо в лицо, в глазах застыл вопрос.
«Да, — так же молча отвечаю я. — Где надо, о тебе знают всю правду. Убьешь меня, ничего не изменится. Но раз уж тогда сбежал, то живи... пока. Зарабатывай прощение, если сумеешь».
— Ну что, случившееся можно считать недоразумением? — басит баварец.
Барон высокомерно кивает, подскочивший оруженосец протягивает ему шлем, и, запахнув теплый плащ, Жиль де Рэ быстро уходит. Я и не ожидал от него извинений, кто я для одного из первых вельмож Франции, но все равно приятно, когда такой петух отступает.
— Ходи оглядываясь, — негромко гудит баварец. — Эта тварь мстительная, по глазам вижу. Пока ты в безопасности, но вот когда он приведет отряд в воинский лагерь в Блуа, можно ждать всякого.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — хмыкаю я в ответ. — Мужчинам никто и не обещал легкой жизни.
