— Перо, — прохрипел он, глядя на внучку почти бессмысленным взглядом. — Перо дай. Чернила.
— Бредит он? — участливо спросил Дук, подходя ближе.
— Пергамент... — сказал Жерант.
— Зачем тебе? — спросила Лара, чуть не плача. — Ты что-то написать хочешь?
Сухие морщинистые губы, ставшие такого же цвета, как и пепельная кожа вокруг них, шевельнулись. По щеке потекла слеза. Жерант кивнул.
— Писать.
— Идемте к этой деревне быстрее! — заторопилась Лара, выпрямляясь. — Как тебя... Вач, тяни дальше!
Толстяк повернулся к Бреси и приказал:
— Ты тяни.
— Почему? — удивился тот.
— Тяни! — Вач подтолкнул его к волокуше и сказал Дуку: — Охраняй.
— А ты куда? — спросил Жиото.
— Гляну.
Он взглянул на Лару, на Дука и заспешил к хижинам, крыши которых виднелись далеко впереди.
— Это он на разведку пошел, — пояснил Бреси, хватаясь за волокушу. — Дук, друган, помог бы ты мне...
Жиото проследил взглядом за кожаной сумкой, удаляющейся вместе с толстым, и ответил:
— Ты сам тащи, мне ж вас охранять надо.
Теперь они шли медленно: вагант был куда слабее Вача. Пологий холм остался позади, оползень приблизился. Толстяк давно скрылся из виду. Лара несколько раз вздыхала, словно хотела что-то спросить и не решалась, и, наконец, заговорила:
— Этот Вач странный какой-то. Молчит все время, а если говорит, то мало совсем и так... будто рявкает. Почему он такой?
— Вач — он не злой, госпожа, — пропыхтел тяжело дышащий Бреси. — Мы с ним друганы давно, я его хорошо знаю. Он просто разговаривать не горазд. Такой вот человек. Не умеет говорить. Зато, если разобраться, он один вас в той пещере спас. Смелый он, отчаянный. У него, понимаете, такая натура — он служить кому-то должен. Ему нужно, чтоб кто-то им командовал, говорил ему, что делать. Нет, когда драка какая, так он и сам может, но ведь не все время ж драки, правда?
— Он раньше служил Гебу?
— Ну да. То есть он в страже был, а этот Геб у него, значит, капитаном.
— И потом Трилист приказал ему мне служить?
— Так и есть, госпожа. А я решил помогать ему, чтоб он какую глупость не сделал. Вач на меня полагается, слушается меня. А теперь и вас будеть слушаться, правда, Дук?
— А как же, — откликнулся тот, кивая. — Все правильно говоришь, друг.
Жиото был озабочен и расстроен. Госпоже он не пришелся по душе, а почему — неясно. Как бы сделать так, чтобы она обратила на него внимание? Нет, конечно, теперь Дуку хозяин не нужен, он теперь богач и сам скоро слуг заведет, вот только надо заполучить обратно кафтан с кошелем. Но все одно — мальчишка явно нравился Ларе больше, а это неприятно.
