Именно эта легкость нрава и готовность ко всему, что ни предложит партнерша, сделались основой репутации Ренье: одни считали его сердцеедом, другие — глупцом, а двое или трое мужчин всерьез вознамерились убить юного нахала, о чем тот до поры до времени счастливо не ведал.
Самым неприятным из всех желающих выпустить ему кишки оказался некий господин Тандернак. Они встретились во дворце, куда Тандернак явился, во-первых, изъявить преданность и благодарность ее королевскому величеству, а во-вторых, попросить ее кое о каких льготах при уплате налогов на постоялые дворы: два из них расположены так далеко от столицы, что, по скромному предположению Тавдернака, не могут быть облагаемы таким же высоким налогом., как и четыре остальных...
Ренье шатался по большому залу, то и дело оскальзываясь на паркете, и таскал за собой куклу. Он то брал её за безвольную тряпичную руку, то подхватывал за талию и вертел, то подносил к зеркалам, чтобы она могла полюбоваться собой.
Вид этого юнца, разболтанного и отвратительно женственного, был для Тандернака почти невыносим. Тем не менее приходилось его терпеть. Ренье догадывался о впечатлении, которое производит, и нарочно усиливал его. Краем глаза он рассматривал просителя, ожидавшего аудиенции у королевы. Вероятнее всего, примет его не королева, а кто-нибудь из секретарей. В любом случае, ждать ему придется долго.
Ренье усадил куклу на каминную полку, среди безделушек, вытащил из ножен свою шпагу и начал делать выпады, целясь в невидимого противника. Он вращал кистью руки так, чтобы развевались кружевные манжеты, приседал, изящно отставляя колено, перемещался взад-вперед маленькими скользящими шажками и время от времени замирал в какой-нибудь героической позе перед зеркалом.
Он ждал: в какой момент Тандернак взорвется, но тот продолжал тупо смотреть в стену, и только желваки на его скулах шевелились.
«Железный человек! — восхитился Ренье. И тут же добавил про себя: — Наверняка низкого происхождения. Только воры, крестьяне и жвачные животные бывают гак терпеливы... Даже у лакеев есть нервы. Не говоря УЖ о каком-нибудь вечнозеленом кедре...»
Ренье брал уроки фехтования у настоящего мастера, которого нашел для него Адобекк: вспыльчивого старика с перебитым носом. Сам старик почти не брал шпагу в руки, предпочитая стравливать двоих учеников или заставлять троих набрасываться на одного. Сам он прыгал вокруг, замечая малейшие огрехи, непрестанно бранился и делал различные жесты. Следует отдать должное учителю — такая методика преподавания давала хорошие плоды. Сейчас Ренье легко одолел бы любого своего академического товарища.
