Он посмотрел в сторону Чарли таким гадким и липким взглядом, что Максим опустил глаза, глубоко вздохнул и стал медленно выдыхать, считая до десяти, чтобы учитель не заметил, что лицо Громова покраснело от гнева.
Спустя минуту Максим, чтобы отвлечься, принялся мысленно превращать Маркеса в различные предметы, сохраняя сущность мерзкого зануды. Сам того не подозревая, большую часть урока достойный учитель социомики провел в образе мятого жестяного чайника, какими пользуются лотеки. Чайник изрядно закоптился и затерся до дыр. Поэтому в нем уже давным-давно ничего не кипятили, а почему-то сунули ему внутрь останки веревочной швабры.
* * *
После социомики две нейролингвистики. Вела предмет та самая учитель Йокояма, что наказала Дэз. До конца года всем предстояло выучить китайский, корейский и японский.
— Почему ее назначили учителем? — часто ворчал Митцу. — Она же просто оператор нейролингвы!
— Ненавижу нейролингву, — каждый раз вздыхал в ответ Громов, зная, что сейчас Спаркл начнет с ними спорить, доказывая, что нейролингва — это «все» и он жизни без нее представить не может.
— С тех пор как доктор Синклер ее изобрел, за семь лет мы проходим столько, что обычными методами за всю жизнь не запомнить, — был его главный аргумент.
Собственно, полное и правильное название нейролингвы было «нейроактивная сенсорноаналоговая лингвистическая среда». Подключившись к ней, можно было быстро запомнить нужную информацию. Начиная от таблицы умножения и заканчивая сборником формул теоретической физики. Особенно нейролингва облегчала изучение любых языков. Пара месяцев регулярных подключений — и словарь в двести тысяч слов крепко сидит в твоей памяти.
Благодаря тому что зубрежка осталась в прошлом, главным стало не «запоминание», а «понимание».
Со стороны любой подключенный к нейролингве выглядит довольно забавно. Человек в больших очках, делающих его похожим на осу, и огромных перчатках, похожих на горнолыжные, сидит и медленно водит руками по воздуху.
Поскольку Сеть царила везде, к нейролингве можно было подключаться, сидя в кафе, парке, на крыше — где угодно. Единственное условие — неподвижность. Макс регулярно об этом жалел.
— Пока едешь в этом чертовом поезде в школу да из школы, можно было бы столько всего вызубрить, представить страшно!
— Ты же не любишь нейролингву, — морщил нос в ответ на это Чарли.
— Не люблю, поэтому и жалею другое время на нее тратить. В поезде все равно заняться нечем — только телевизор смотреть. А так... подключился да грузись, пока едешь. Так нет же!
