Дьюранд резко втянул носом воздух, взирая на город широко раскрытыми глазами, не обращая внимания на боль от ссадин, доставшихся ему в драке с Фальком. Близилась ночь.
— Чувствую, что до рассвета прольется кровь, — произнес Мульсер.
— Альвен ни в чем не виновата, — отозвался Дьюранд.
— Надейся.
Дьюранд в немой молитве обратился к Девяти Спящим, Деве и Матери. Альвен невиновна.
— Моя семья находится на службе у герцогов Гиретских еще со времен Гундерика. Я прожил в замке у герцога целых четырнадцать лет. Про благородных дам вечно всякую мерзость рассказывают.
— Брак — это титулы и земли, но не всегда любовь.
— Вранье, — отрезал Дьюранд.
Радомор, скакавший впереди, сорвал с себя богатый зеленый плащ. Увидев спину лорда и его плечо — покалеченные, искривленные, — Дьюранд содрогнулся.
— Говорят, что люди после такого ранения не выживают, — шепнул Мульсер.
Радомор с мрачным видом накинул на плечи грубую рогожу, которую ему передал Гоул.
— Чего это он? — удивился Мульсер.
По рядам прошелся ропот — солдаты передавали друг другу приказ. Мульсер его внимательно выслушал и повернувшись к Дьюранду пояснил:
— Нас не должны узнать. С тобой все в порядке. А что до меня…
Грубые руки срывали с уздечек значки с гербами, пряча их подальше. Иссеченные шрамами лица солдат скрывались за забралами шлемов. Один из людей замазывал сажей белую звезду на лбу коня Радомора. "Не к добру все это", — подумал Дьюранд.
Дорога тянулась через раскисшие поля, обрываясь у ворот внешней крепостной стены.
В глубине души Дьюранда шевельнулся червячок сомнения. Может быть, ему лучше развернуть лошадь и попытать шансы где-нибудь еще? Он пока не принес присяги, так что грех, который он возьмет на душу, будет невелик.
Не успел он это подумать, как перед ним возник Гоул:
— Значит так, Мульсер, мне надо перекинуться парой слов с твоим новым дружком, — Гоул ухмыльнулся. — Слушай внимательно, Дьюранд, мне нужен конь, на котором ты сейчас сидишь.
Дьюранд кинул удивленный взгляд на Мульсера и спешился. Спрыгнул на землю и Гоул. Он подхватил лошадь Дьюранда под уздцы, сунув ему в руки поводья собственной лошади серой масти.
Давай парень, полезай в седло. Меняемся лошадьми. Ты поведешь нас в город.
— Сир?
Тебя здесь никто не знает. Залезай на лошадь. Поедешь первым.
Дьюранд подчинился и поехал вперед к сэру Радомору, который уже облачился в рогожу. Дьюранду подумалось, что вряд ли какие-нибудь одежды могу скрыть личность их обладателя. В фигуре Радомора чувствовалась скрытая мощь, что наводила на мысли о дикарях, живущих за заливом Ярости.
