И зачем какому-то шутнику понадобилось красть кости из его ног и заменять их на стебли ревеня? Ну и что с того? Большего он и не заслуживает.
Проходя мимо худой девушки, он бросил ей взгляд, которым попытался выразить разом поддержку, предостережение и упреждающее сочувствие. Удалось ему это неплохо, вот только девушка в тот момент смотрела в другую сторону.
Вместо того чтобы отправиться прямиком на остановку, он зашел в паб, где заказал полпинты горького шанди[2]. Правду сказать, он не мог позволить себе транжирить деньги на выпивку — особенно если учесть, что место он скорее всего не получит, — но ему нужно было где-то немного посидеть и спокойно подрожать. А поскольку он только что истратил весь свой двухнедельный бюджет на развлечения, то решил растянуть шанди, насколько удастся. Еще он спрашивал себя, зачем вообще это заказал, ведь горький шанди он не любит. Пол усмехнулся: как раз такой вопрос ему бы и задали эти чудища, и, разумеется, ответа на него он не знает.
Затем Пол стал размышлять на самые разные темы, в основном депрессивные. А когда вдоволь наразмышлялся, то поднял глаза и увидел худую девушку: она как раз возвращалась от стойки. В руке она держала пинту "Гиннесса", с которым устроилась наконец на барном табурете у двери. При обычных обстоятельствах ничто на свете не заставило бы Пола встать и подойти к ней, но после того, что ему пришлось пережить — что такого уж плохого она может ему сделать?
Заметив его приближение, она сунула руку в карман шикарного пальто с капюшоном за книгой, но недостаточно быстро ее вытащила. Да и вообще держала вверх ногами.
— Привет, — сказал он, — как прошло собеседование?
Девушка медленно опустила книгу — почти как потерпевший поражение генерал, отдающий противнику шпагу.
— Надо думать, я пролетела. А у вас как?
Он покачал головой:
— Правду сказать, точно так же. Я вообще не стал бы работать у этих психов.
— И я. Я им так и сказала, что вопросы у них дурацкие.
В это Пол вполне мог поверить.
— Вас тоже спрашивали про убийство родителей?
Она поглядела на него так, словно он лишился рассудка.
— Меня попросили перечислить королей Португалии. А еще спросили, какой мой любимый цвет. На это я им сказала, мол, не ваше дело.
"М-да, — подумал он. — Отношения человека с королевской семьей Португалии — это сугубо личное дело".
— А ко мне приставали с какой-то чушью про Лондонский Тауэр и чем-то из "Стар-трека".
Она цокнула языком:
— Они не того Чехова имели в виду, а русского драматурга.
