- Оставим это, - сказал, смягчившись, Жеаль. - Скажи лучше, убил ли ты упыря?
- Хочется верить, что убил, но вера моя некрепка... Он успел ответить мне - и немочь моя тому следствие. Чувства свои в сей страшный момент не желал бы я испытать никому.
Бофранк содрогнулся, словно зеленое пламя вновь охватило его. Юный Фолькон посмотрел на него с жалостью и сочувствием, а Жеаль промолвил:
- Так и не вспоминай о том, бога ради. Смотри, сегодня светит солнце, небо совсем чистое, и, говорят, по всем приметам так будет дней с десять. Лучшую весть приготовил я быть последней - твой отец справлялся о твоем здоровье и просил для поправления оного прибыть в поместье. Я пообещал сделать сие, как только лекарь даст соизволение.
- И он не сердит на меня?!
- Внешне этого не выказывал... но если вспомнить ваши ссоры и разногласия, а также размолвку последних лет?.. Вы, поди, несколько лет уже не разговаривали друг с другом, не поклонились бы, случись вам встретиться на улице, а тут он сам зовет тебя.
- Что ж, поедем, - сказал Бофранк. - Мне в самом деле нужен отдых, и отчего не насладиться им в местах, любимых и знакомых с самого детства.
Мальтус Фолькон готов был поклясться, что в этот миг он увидел блеснувшие на ресницах Бофранка слезы.
"Когда я выхожу в сад, я пугаюсь, поскольку все время вижу зайца, который, как подсказывает мне мое сознание, является ведьмой или каким-то ведьминским духом - так пристально он смотрит на меня. Иногда я вижу мерзкую ласку, перебегающую через мой двор, а иногда в амбаре мне попадается большой облезлый кот, который мне также подозрителен".
Джордж Гиффорд. Dialogue
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой Хаиме Бофранк приезжает в поместье отца,
но вместо отдыха его ожидают там неприятные неожиданности
Для доставки Бофранка, непрестанно ощущавшего во всех членах небывалую слабость и подверженного частым головокружениям, в поместье отца Проктор Жеаль испросил у грейскомиссара его личную карету - в салоне ее укреплены были мягчайшие кресла, подвешенные на ремнях, а рессоры были столь хорошо отрегулированы, что все неровности дороги скрадывались, словно бы их и не было.
Ольц был оставлен следить за квартирою; с Бофранком выехал сам Жеаль, который пообещал погостить день-другой, после чего отправиться и заняться подготовкой к свадьбе. Он полагал, что выздоровление Бофранка придется как раз на этот значительный день.
- Что же избранница твоя? - спросил субкомиссар, когда карета двинулась по набережной к Западным воротам. - Все та же или, может быть, ты что-то сокрыл от меня, как свойственно всем ветреным натурам?
