Впрочем, в холостяцкой стряпне есть свои прелести — никто не мешает. Я поджарил картошку с сосисками, выложил курящуюся аппетитным паром пищу на большую тарелку. Достал из холодильника упругий зеленый лимон, разрезал его пополам и полил картофель острым кислым соком. Взял вилку и жадно принялся поглощать еду, пока не остыла. Восхитительно. Божественно! Картошка хороша горячей, и я уложился в тот период, когда она уже не обжигала нёбо, но еще не успела стать невкусной. А много ли надо одинокому ученому?
Долго наслаждаться уединением не получилось. Заклацал в замке ключ. Маринка соизволила появиться. Я поспешно проглотил остатки ужина и вышел ее встретить.
— Привет, — сказал я, помогая жене снять мокрый плащ. — Там что, дождь идет?
— Небольшой. — Маринка чмокнула меня в щеку. — Здравствуй, милый. Знаешь, как я по тебе соскучилась!
— Как съездила? — по возможности нейтральным тоном поинтересовался я. Маринка подлизывалась неспроста. Это настораживало.
— Хорошо, — радостно ответила жена, что-то затевая.
— Как поживают родители? — вежливо осведомился я, прикидывая, что у супруги на уме.
— Прекрасно, — оставив обтекать у двери грязные сапоги, Маринка скользнула в тапочки. — Много говорили о тебе. Ну, пошли на кухню, я пирожных купила, чай будем пить.
— Пообщались, значит, — пробормотал я.
О чем они могли говорить? Нелюбимые тесть с тещей были обо мне плохого мнения. Раньше, во всяком случае. Что и послужило причиной давнего нашего с Маринкой развода.
— Приглашали тебя в гости, — выдала наконец Марина. — Ну, зайдем хотя бы пообедать, а, милый?
— Вообще-то я сыт, — весьма двусмысленно намекнул я, указывая на пустую тарелку.
С Маринкиными родителями мы ненавидели друг друга тихой ненавистью. Они считали меня «жуликом и тунеядцем», в чем однажды сумели убедить дочь, я же отвечал вполне естественной неприязнью. Так меня и игнорировали, даже когда мы с Маринкой снова расписались. Однако после того как я ухитрился поправить финансовое положение, родичи стали меня привечать, вызывая злорадство жалкими потугами к примирению. Сегодня был один из таких случаев, когда я торжествовал.
— Ну пожалуйста, — взмолилась Маринка, и мне сделалось ее жаль.
— Даже не знаю, — по привычке стал отнекиваться я, но, поймав Маринкин взгляд, понял, что придется отойти от этой пагубной практики. Сегодня был день принятия лестных предложений.
* * *
— Здорово, — сказал Слава, переступая порог.
— Ой, Славик, — растерялась Марина. — Здравствуй, Ксюша… А мы в гости сейчас идем.
