Посмотреть, вообще-то, было на что. Библиотека Остапа Прохоровича не относилась к разряду новорусских мулечек, когда «для виду» подчистую скупаются домашние архивы, лишь бы пыль в глаза пустить столь же темному гостю. Тут я паника недооценил. Господин Стаценко отнюдь не собирательством занимался.
— Что вы на это скажете? — выволок на столик Остап Прохорович пачку журналов. Судя по голосу, гордость коллекции.
— Издание начала прошлого века. — Я взял верхнюю брошюру в невзрачной обложке, украшенной рисунком кометы.
Журнал назывался «Ostara», и я держал первый его номер.
— Имеете представление, что это такое? — заговорщицки осведомился Стаценко.
Я имел. Носящий имя готской богини весны журнал был основан в 1905 году Йоргом Ланцем фон Либенфельсом — создателем теории расовой соматологии, поделившей народы на высшие и низшие. Идеи цистерцианского монаха-отступника породили арио-героический культ гитлеровской Германии, загрузивший работой печально известные лагеря смерти. «Ostara» же, согласно его манифесту, задумывался как журнал, использующий антропологические данные для того, чтобы научным образом сломить восстание низших рас и защитить благородство расы европейской. О реализации этого замысла мир с содроганием вспоминает до сих пор.
Но кое-кого история так ничему и не научила. «Ostara» было выпущено более сотни номеров, и у Остапа Прохоровича, похоже, имелась вся подшивка: шкаф был буквально набит стопками идентичных корешков. И он ею гордился — вот зто всерьез настораживало.
— Неплохая коллекция, — похвалил я. — Она полная?
— Целиковая, — похвастался Стаценко, подтвердив мои подозрения. — Здесь все номера.
— Ну-ну. — Я пролистал журнал, втягивая ноздрями сладковатую бумажную пыль.
— Вы ученый человек, — сказал Остап Прохорович, — и умный.
Кажется, наступал момент истины, чего и следовало ожидать, неспроста же меня пригласили. До сих пор я пребывал в неведении относительно его планов. Интересно, что ему может быть нужно от бедного археолога?
— Компетентный, я бы так сказал. В своей области. Никак не более того.
Я умышленно поскромничал, но на папика произвел впечатление.
— Ваша беспринципность мне даже нравится, — молния он. — Отсутствие идейной направленности, кроме четкой ориентировки на достижение личного благополучия, выдает в вас сибарита.
«Какой наблюдательный господин, — не без неприязни подумал я. Остап Прохорович, открывавший доселе незнакомую сторону личной жизни, удивлял все больше. — Какие еще сюрпризы ждут меня впереди?» Недооценивать работника партаппарата было попросту небезопасно.
