— Тоже не согласились, — уже не так уверенно пояснил князь.
— А ежели они все в отказ пошли, тогда неужто среди них людишек не нашлось, дабы о беде страшной прочих князей упредить? Неужто они все молчунами оказались?
— Хороший вой завсегда язык за зубами держать умеет, — наставительно заметил Мстислав.
— А мне ведомо, что иной мужик почище бабы языком чешет. И что было, и чего не было — столь всего наплетет, что и за месяц не распутать, — возразила княжна, предложив: — Да ты, князь-батюшка, свою дружину оком в думах окинь. Она ведь у тебя ладная, один к одному, а такие языкастые все едино сыщутся, да не один-другой, а поболе десятка.
Мстислав послушно окинул, после чего крякнул и возражать дочери не стал, а Ростислава все так же неспешно продолжала плести кружева своих словес:
— И опосля опять же не понять мне, батюшка, Ратьшу и прочих. Вот себя на их место поставь. Ты, к примеру, воевода в дружине Константиновой. Предлагает тебе князь братьев своих умертвить подло. Отказался ты и со всеми прочими уехал мордвубить. А возвернувшись, узнаешь, что побил он их все-таки. Ныне же пояли его люди князя Глеба, и он, в железа закованный, в Рязани стольной у брата в нетях[9]. Ты бы что стал делать — неужто пошел бы сдружиной братоубийцу на волю выпускать?
Князь кашлянул, продолжал все сильнее хмурить брови и морщить лоб. Разумеется, он бы на месте воеводы только радовался такому исходу дела и никогда бы не стал ратовать за освобождение этого мерзавца. А вот Ратьша — муж хоробр, сед, честен — стал. Почему?
— Тут я и сам в толк не возьму, — честно сознался Мстислав.
— Мне гости рязанские да и иные, что в его Ожске побывали этим летом, про суд княжий взахлеб сказывали, — тем временем продолжала Ростислава. — Обо всем я тебе глаголить не стану — больно долго, но в каждом случае Константин строго по правде Русской судил, не глядя, кто там пред ним — боярин али смерд простой. Ну прямо как ты, батюшка.
— Что ж ты меня с убивцем на одну доску ставишь? — недовольно буркнул князь.
— И в мыслях не держала, — заверила девушка. — Токмо сдается мне, что не повинен Константин в той татьбе страшной.
— Но его же людишки под корень потомство у князей убиенных извели, — упорствовал Мстислав.
— Это верно — извели, — опять согласилась княжна.
За долгие годы общения со своим отцом она давным-давно усвоила одно непреложное правило: если хочешь, чтобы князь начал дудеть в твою дуду, не вздумай ему ни в чем перечить. Горячий и вспыльчивый Мстислав Удатный терпеть не мог, когда ему возражают, а пуще того — обвиняют в неправоте. «Да прав ты во всем, батюшка, — всегда говорила Ростислава. — Токмо ты растолкуй мне, а то не пойму я что-то. Как-то оно получается непонятно…» А далее следовали факты, стянутые неразрывной цепью стальной логики. Тактика была надежная, многократно и с успехом проверенная на деле, и Ростислава менять ее не собиралась:
