Чарлз сумел хоть что-то сочинить только перед самым звонком. Он поспешно нацарапал:
Вся наша обувь играла в шахматы. Когда я лез по канату, то подумал, что у картошки есть волосы. Я играл в шахматы с плохой книгой.
Когда мистер Крестли уже велел закрыть дневники, Чарлз вспомнил кое-что еще и добавил:
Мне больше никогда не будет жарко.
Нэн ничего не стала писать. Она сидела и глядела, улыбаясь, на пустую страницу — ничего описывать было не нужно. Когда прозвенел звонок, она для вящего эффекта поставила дату — 30 октября, и захлопнула дневник,
Стоило мистеру Крестли скрыться за дверью, как все обступили Нэн.
— Получила мою записку? — галдели кругом.
— А можешь сделать так, чтобы у меня в руках все пенсы превращались в золото? Только пенсы!
— Наколдуй мне волосы, как у Терезы!
— А можешь устроить так, чтобы каждый раз, как я скажу “пуговицы”, у меня исполнялось три желания?
— Хочу мускулы, как у Дэна Смита!
— Хочу мороженого на ужин!
— Пусть мне везет до самой смерти!
Нэн поглядела на Саймона. Тот сидел, весь перекошенный от хитрости, бросая проницательно-тупые взгляды на Нирупама, сидящего рядом на страже. Если все это из-за Саймона, никто не знает, когда его угораздит ляпнуть еще что-нибудь — и тогда волшебным способностям Нэн настанет конец. Нэн ни на грош не верила, что это Саймон, но, что бы ни делало ее ведьмой, раздавать обещания направо и налево ей ничуть не хотелось.
— Некогда мне сейчас колдовать! — объявила она галдящей толпе. Переждав разочарованные стоны и возмущенные вопли, она закричала: — Вы что, не понимаете? На это уходит несколько часов! Думаете, колдовать — это зелья варить да заклинанья бормотать? Нужно по ночам ходить в лес и собирать диковинные растения, нужно варить зелья и произносить заковыристые заклятья, делать это нужно на рассвете или при полной луне — и это только для подготовки! И может не сработать, ясно? А еще приходится ночи напролет летать и летать вокруг костра из тлеющих трав, распевая песни неизреченной сладости! И только тогда, может быть, что-нибудь да выйдет! Ясно? — Ее импровизация была встречена гробовым молчанием. Воодушевившись, Нэн добавила: — Что, интересно, такого хорошего вы мне сделали? Почему это я теперь должна ради вас стараться?
— Действительно, что? — спросил из-за ее спины мистер Уэнтворт. — Что тут происходит, в самом деле?
Нэн резко обернулась. Мистер Уэнтворт стоял посреди класса — похоже, он слышал все с первого до последнего слова. Все вокруг стали бочком пробираться за парты.
