Вот потому, Избранная, мы живем, и боремся, и ищем смысл нашего существования. Мы созданы всего лишь на краткий миг для Вселенной, но пока этот миг длится, мы можем успеть выбрать свой жизненный путь, сделать то, что нам по силам, и поделиться друг с другом любовью, ибо звезды подарили нам мир, которого сами были лишены. Но все это преходяще, ибо Червь все еще не заснул. Он лишь отдыхает. И рано или поздно настанет день, когда он скинет, как старую кожу, землю и горы, моря и снега и снова поползет утолять свой чудовищный голод. И так будет до скончания века, пока опять не придет эра его спячки. Потому его и зовут Червем Конца Мира.
Красавчик замолчал, и Линден, перехватив его взгляд, направленный на боцманшу, уловила в глубине его глаз страх, словно Великан сомневался в ее выносливости. Но Яростный Шторм продолжала монотонно колотить в барабан, упорно добиваясь ответа из глубин. От ударов барабана по воде разбегались круги и быстро таяли на гладкой поверхности моря.
Красавчик обернулся к Линден, но, казалось, не видел ее: он еще не вернулся из мира, вызванного к жизни его воображением и искусством сказителя. Но вот взгляд его сфокусировался, и он смущенно рассмеялся.
— Избранная, — нежно начал он, словно пытаясь смягчить важность того, что собирался сказать, — сказывают, что никор — это отпрыск Червя.
Услышав это, Линден почувствовала, как в ней вновь поднимается волна страха и тревоги. Наконец-то до нее стало доходить, чем все утро занимались Великаны и каким образом они собирались сдвинуть с места «Звездную Гемму». Пусть то, что рассказал Красавчик, — не более чем миф; но он давал представление о том, в чьей помощи нуждался корабль, чтобы одолеть штиль.
Линден попыталась мысленно прощупать окружавшее ее море — внешне столь безжизненное. Хотя, с другой стороны, она не хотела верить своей догадке. Так кого же они приманивают?
Но не успела она спросить Красавчика, правильно ли она его поняла, слабая вибрация, словно отголосок чего-то далекого, идущего на очень большой скорости, пронизала ее ноги сквозь гранит палубы. А через секунду все мачты взорвались криком матросов:
— Никор!
Подняв голову, Линден увидела, что один из матросов указывает на юг. И все Великаны смотрели туда. Затаив дыхание и закусив губу, словно это могло помочь сделать зрение острее, Линден тоже стала вглядываться в тонкую черту горизонта в том направлении, но ничего не увидела.
Даже больше ногами, через вибрацию гранита, чем ушами, она уловила, что ритм, который выбивала Яростный Шторм, в чем-то изменился.
