В глубине души он все еще надеялся, что кто-нибудь их спасет и принесет морфин.
Но чуда не случилось, и они прошли через полный цикл мучений. Девять кругов ада — от полной зависимости до полного физического освобождения. Такого не было давно, очень давно, может быть — не было вовсе? Пиночет не помнил. Трудно что-то вспомнить, когда мимо тебя течет вечность.
На закате пятого дня их пленения все закончилось. Мужественный в отличие от сознания организм, с упорством камикадзе избавляющийся от накопившегося в жилах яда, мог считать себя свободным. Сознание же осталось в плену.
Николай очнулся в состоянии только что воскрешенного зомби и некоторое время мог только лежать без движения и смотреть в потолок (свет снова горел). Какое-то время спустя пленник приподнялся и принял сидячее положение. Состояние было аховое, и спроси у Васютко ранее: может ли человек в таком состоянии быть живым — он только рассмеялся бы в лицо.
На полу обнаружилась миска с давешним бульоном. Корчась от боли в измученном теле, Пиночет подтянул ее к себе и, давясь и задыхаясь, выпил емкость до дна. Вкуса не почувствовал, зато ясно ощутил, как наполняются водой все клеточки его тела. Нет, не зомби он себя чувствовал, а возвращенной к жизни двухтысячелетней мумией. Рядом лежал без сознания Стрый и его миска, которую Пиночет тут же использовал без малейших зазрений совести. К чему бесчувственному еда?
Потянулся, чтобы поставить миску на пол, и тут обнаружил, что левая рука больше не прикована. Наручник на ней сохранялся, а вот самодельный штырек вышел из крошащейся кладки и теперь болтался на левой руке. Конечность была покрыта багровыми ссадинами, так что не было сомнений, каким образом штырек покинул стену. Пиночет сам же его и вырвал, дергаясь в конвульсиях.
Не веря, он поднес руки к глазам. Грязь под ногтями, желтоватая нездоровая кожа. Он что, свободен? — Свободен... — выдохнул Николай. Посмотрел на Стрыя. Тот бледный, под глазами черные круги, но дышит. Пиночет подполз к напарнику, ухватился за Стрыев наручник и дернул — ноль эффекта. Никаких сил.
Он отпустил наручник и с сомнением посмотрел на Стрыя. Оставлять его здесь как-то не хотелось. Но с другой стороны — если он все равно не транспортабельный... В конце концов, Пиночет нашел компромисс — убедив себя, что он только отправляется на разведку, пополз к двери, отчаянно надеясь, что она не заперта.
Пиночет навалился всем весом на железную дверь, и она вяло и нехотя стала открываться. Сверху пал сероватый дневной свет и одуряющий поток свежего воздуха. Некоторое время Пиночет постоял на всех четырех, наслаждаясь бытием, а потом пополз вверх по крутым бетонным ступенькам. Насколько он помнил, погреб находится под гаражом, а ступеньки кончаются довольно узким лазом. Судя по всему, сейчас он был открыт.
