Комната была полна пауков! Огромных, с толстыми, покрытыми густой колючей шерстью лапами. Их маленькие глаза-бусины отлично видели в наступившем мраке.
— А-ай... — простонал Васютко и задергался, стремясь отползти подальше от надвигающегося черного многолапого полчища.
Но куда ползти, если позади тебя стена? Пиночет чувствовал, как первая тварь касается его ноги, забирается на нее и медленно ползет вверх. Ясно, что ее цель — лицо. Такие твари любят начинать с лица. Холодная, тяжелая, а на лапках острые коготки, которые прокалывают штанину и впиваются в тело.
— Не-е-ет! — заорал дико Пиночет, подняв голову туда, где должен быть потолок.
Но потолка не было. Было черное звездное небо. Мириады острых колючих звездочек, которые холодно смотрели с появившегося небесного свода. Вот одна из звезд становится ярче, она растет, принимает некую форму — форму птицы, с резко очерченными кожистыми крыльями. Глаза полыхают оранжевым, лапы кончаются грязными, покрытыми пленкой гниющего мяса когтями. Да и не птица это — демон. Страшная потусторонняя тварь. Пиночет закрылся руками и зажмурил глаза.
Почувствовал, как демон тяжело опустился на землю рядом. Тяжелый запах зверя, вонь мертвечины. Острый, покрытый зазубринами клюв ткнул в безвольно лежащую правую руку. Острая боль, Николай закричал, поднес ее к глазам и в звездном свете сумел разглядеть, что руки больше нет — только распухший багрового цвета обрубок.
— Съем тебя! — сказал демон чудовищно низким голосом, словно искусственно пониженным октавы на две, и снова клюнул, на этот раз в другую руку.
Больно, но не это самое страшное. И даже демон — не самое страшное, потому что есть еще бездна. Николай только сейчас понял это. Звездное небо — никакое не небо, это бездонная пропасть с огоньками на дне. А он лежит на отвесной скале, а на ней нельзя лежать, и поэтому он падает, падает, пада...
Чувствуя, как его обвевает обжигающий ветер, Пиночет дико заорал, потому что понял еще кое-что — не все пропасти кончаются дном, в некоторых падение продолжается вечность.
И она прошла — эта вечность. Даже вечности в этом мире заканчиваются. Было тяжело. Была боль, и все новые и новые галлюцинации, как черные стервятники, атаковали разлагающуюся плоть его мозга. Иногда они отступали, эти птицы с грязными клювами, и тогда Николай понимал, кто он и где находится. Но чувства его были притуплены, глаза ничего не видели. Как-то раз он очнулся и понял, что в комнате горит свет. Это его совершенно не обрадовало, потому что стало видно, что над ним стоит охранник, а на лице его черная шерсть. Он что-то говорил и смеялся, и Пиночет ему даже что-то ответил, прежде чем скользнуть в темноту — на этот раз свою собственную. Перед очередной отключкой он еще вяло подумал, как забавно выглядит охранник с этой волосатой физиономией.
